Страница 1 из 6
1 2 3 6

«Нет следа» (завершение)

Книга наконец-то самоопубликовалась везде, так что заключительный пост. 🙂

(Электронная версия: ридеро, литмаркет, литрес, букмейт, озон, вайлдберриз, строки, билайн

Печать по требованию: ридеро, озон, вайлдберриз

Ознакомительный фрагмент: ридеро, литмаркет, author.today)

«Люмен опять увидела клетку: в этот раз та была похожа на огромную бутыль с очень узким горлом, не из стекла, а из алмаза, двойное дно заполнено шевелящейся биогущей, из которой в иные дни рождались куски светобогов на замену частей, отданных в жертву Очагу. Люмен помнила ту левую руку, что прирастала к ней две недели, тонкие нити, протянувшиеся между кусками плоти, соединение — не шов, не осталась ни шва, ни шрама — но что-то выстроенное иначе, чем остальное тело. Что-то, что ощущалось до сих пор внутри плеча.
Память об отнятом.
Мласгал спрашивал её о руке. Он спрашивал её о глазе. И о лёгком, что было вырезано в обмен на разразившийся через сутки оглушительный ливень. Мласгал спрашивал: была ли в этом логика? Симпатическая магия? Разве за ливень должны отвечать не, например, почки или слюна?
Очаг — это жребий, ответила ему Люмен. Это судьба.
В нём есть логика — но он же и хаос. И всё это — итог квантовых вычислений.
Наша религия не случайна. Она не фантазия. Она — подробный и аккуратный расчёт.
Ведь ливень пошёл, разве нет?»

Морем всё начинается, им всё заканчивается. Оно было там всегда.
Будущее неизбежно как гравитация. Можно принять миллион законов, запрещающих гравитацию. И потом пойти на крышу небоскрёба и опробовать, как они сработали.
С будущим то же самое. Можно попытаться ненавидеть его, отсрочить, запретить, можно ждать его или бояться, приветствовать его, мечтать о нём и предпринять относительно него ещё множество самых разных действий. Даже попытаться предугадать, рискуя получить приз им. Переслегина. Одного не выйдет: избежать.

«Итак, из шлюза они вышли на берег моря.
Первого моря и последнего.»

Оно приходит — неизбежно и внезапно, как смерть к Берлиозу. Таково уж было его будущее.
Оно жестоко, если ты позволяешь себе стать ничтожеством, что его недостойно.
Но остальных — остальных оно ждёт там, где пройдут десять тысяч лет, далеко, ждёт, чтобы станцевать с нами среди звёзд, на берегу вечного моря.

«Нет следа» (начало)

«Нет следа» — история о людях в лоскутном мире киберпанка, которые стремятся к одному и тому же спасению.

Винни и его сестра Долли — пленники корпоративной лаборатории. Здесь Винни превращают в то, чем никто не хочет быть, а Долли признают дефектной.

Йоргос, аспирант-антрополог, покидает Город Университет и цивилизацию, собираясь исследовать жизнь мелкой секты. Но вскоре Университет меняется неузнаваемо, а Хенна, дочь вождя секты, увлекает Йоргоса в лес настоящих превращений.

Люмен — последний осколок Светорода, обители квантовой магии. Кто-то скажет, что она не совсем человек, а те, кто уничтожили Светород, — что не человек вовсе. Люмен разбудит рукотворное зло, чтобы обрести свободу для себя и не только.

В конце они встретятся в центре континента, в месте, где лежат начало трёх линий событий и их неизбежный исход.

Ридеро | Литмаркет | Автор.Тудей

«Добравшись до первого дерева, он схватился за него обеими руками. Казалось, не луг перешёл, а перебрался через озеро лавы по тонущим, плавящимся под ногами камням. И обратного пути уже нет: нет больше камней, лава поглотила их, сделала частью себя.

Йоргос прислонился к дереву лбом и вспомнил: он уже делал так раньше, в Университете. Повернул голову направо, как тогда, уверенный, что вот сейчас и увидит Хенну, но никого там не было. Хотя…

Чуть дальше, в шагах трёх от него, из тьмы леса выделилась тень, и звёздный свет тут же охватил её, заструился, превращая силуэт в существо сродни медведю, поднявшемуся на задние лапы. Сродни, но всё же не совсем: тёмный волос, покрывающий тело, не походил на мех, уж точно не на медвежий, и морда была плоской, зато круглые уши, и лапы с толстыми когтями, и осанка, эти опущенные плечи, смещённый центр тяжести… и то, как оно переступало с лапы на лапу… и глаза — медвежьи глаза.

И снова — никакого страха. Как и тогда, на озере — никакого страха. Напротив, уверенность, что всё будет правильно, и было правильно, и сейчас, в момент между было и будет, в момент без названия, не имеющий измерений, в точке прокола между…

Всё правильно.

Ему померещился звук: будто он, звук этот, не был поглощён инерцией воздуха, не растаял в положенное время, а хранился в каком-то… кармане и вот теперь только выбрался из него. Чтобы попасть в уши Йоргоса — последние ноты молитвенной песни общинников.

Существо вздохнуло, открыло пасть — зубы были человеческими, если не считать слишком длинных клыков — опустилось на четыре лапы и пошло прочь, через луг, омываемое звёздным серебром. Сзади у него печально висел, подпрыгивая при каждом шаге, маленький медвежий хвостик — трогательный и…

Йоргос закрыла глаза. Открыл — существа не было видно.»

Что есть в этой истории:

— киберпанк,
— пилотируемая меха, кибернетические оборотни, люди с искинами в голове и боги квантовой магии,
— космодром,
плавящая чума, обрётшая волю и намерение,
— мечты о будущем,
— путешествия через континент,
— любовь
— и берег моря.

На север

Машина заглохла посреди неубранных полей, мокнущих под ноябрьским дождём. Некому было жать хлеб, и Сашка знала это, но всё равно смотреть на посеревшие колосья без слёз не получалось.

Пока она плакала над пшеницей, Гена с Лесей, с головой нырнув в утробу капота, пытались найти причину поломки. До Сашки долетал их злой шёпот. Они обвиняли друг друга: Гена выбрал машину на заброшенной стоянке три дня назад, а Леся — шоссе вчера вечером, по утру обратившееся в разбитую просёлочную дорогу. Последний указатель, что им попался, лежал вдоль обочины, подставляя облезлый лик серому, сочащемуся влагой небу. Как будто людей здесь не было и до того, как всё случилось.

Навигаторы уснули давным-давно, карты, которыми удавалось разжиться, говорили одно, а мир вокруг твердил другое. География будто менялась на глазах, плыл ландшафт, горы вставали посреди бывшей равнины.

Теперь они были просто где-то. Топонимы потеряли значение. Разве что они трое могли как-то называть меж собой холмы и реки, мелькающие за окнами машины, что неслась из города без названия в посёлок, которого нет. Всё время на север. Кто-то в самом начале пути, в толпе беженцев, трясущихся в забитом плацкартном вагоне, сказал, что на «севере что-то есть». Что-то, что неподвластно надвигающейся тёмной волне.

Тогда она запомнила: на севере что-то есть. Гена и Леся ей в этом поверили, север стал их надеждой. Но сама она в последние дни всё чаще думала: а что, если это не мы?..

Впереди поле отступало от дороги, и тянулся вдоль обочины клин пожарного пруда. Сашка подошла ближе: вода была матово-чёрной, густой и спокойной. Медленно скользили у самой поверхности тощие длинные рыбы, от их плавников расходились вибрирующие нити, поднимаясь над водой, прощупывая воздух и опускаясь назад.

Сашка взглянула на своё отражение: в чёрном водяном зеркале она казалась таинственной и далёкой. Кем-то совсем другим. И усталость, и тоска в глазах были смыты колыханием тяжёлой волны.

«Вдруг эта история не про нас, вдруг мы те — кто гибнут посреди рассказа?..»

Несколько стеблей рогоза, толщиной с руку, налитых алым цветом, торчали посреди пруда. Почуяв её, они наклонились, потянулись, и, будто слёзы, с их соцветий сорвались прозрачные капли, но не упали в воду, а поплыли, мерцая и дрожа, к Сашке.

Она было отступила, но потом замерла. Страха в ней не нашлось, только одно облегчение: больше не нужно бежать, всё сейчас кончится. Капли коснулись её лица, будто ощупью поползли к глазам.

«Что если… — думала она, пока капли просачивались сквозь ресницы, чтобы тонкой плёнкой прирасти к роговицам, — не мы — те, кто доберётся до конца?»

Сашка открыла глаза: мир играл оттенками, которых раньше она не знала. Не было ни усталости, ни тоски. В прозрачной воде пруда над жёлтым глинистым дном скользили мальки.

И на июльском высоком небе не было ни облачка.

«Листопад»

«Листопад» — будет последний рассказ из выложенных на самиздат в рамках историй про будущее. Я хочу что-то поменять, пока не знаю, что именно. Посмотрим.
Следующие в списке в любом случае четыре повести про колонии.

История о том, почему иногда клетка умирает добровольно.
«Мы получили послание, зашифрованное светом. А теперь — теперь последние спасательные капсулы кружат вокруг осколков последнего корабля. И только память о нас выпадает каплями росы.»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Сола»

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер десять, «Сола».

Короткая история о вселенских созвучиях.

«…Музыка вибраций создана для неё, с помощи музыки она думает, так следует своему стремлению. Так запускает алхимию холодного синтеза, сборочные оранжереи и фабрикационные узлы. Так сеет и сеет, от точки к точке, расширяя поле борьбы с энтропией.
Выигрывая там, где иные сдавались и теряли последнее. А третьи отчаянно и безрассудно вступали в сражение, гибли, но оставляли хотя бы отблеск. Отзвук надежды…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Трое в темноте»

Трое в темноте

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер девять, «Трое в темноте».

История о том, где на самом деле расположена темнота, в которой водятся чудовища.
Зак, Ида и Фостер застряли на крошечном научном полигоне, здесь всё поросло чужим лесом, вечно идёт дождь, а жизнь распространяет и узнаёт саму себя через миллиарды бионитей. Внутри не лучше: бункер дышит сыростью, в тёмных коридорах что-то прячется (или нет), а «грибы», за которыми нужно следить, вовсе не грибы и, возможно, готовы сожрать всякого, кто не будет достаточно осторожен. Но хуже всего, что сойти с ума в таком месте — самый простой и логичный выбор.

«…Над полкой трепетала в воздухе прозрачная склизкая полость, внутри которой висел перевёрнутый «гриб» — тонкая ножка и широкая шляпка, и множество, множество тончайших живых розоватых волосков, ощупывающих полость, не прекращающих шевелиться. Будто блуждающие капилляры самой странной кровеносной системы в мире. Свет застревал внутри этого пузыря, запутывался в волосках, а иногда поверхность вздувалась и раскрывалась, выпуская что-то наружу. В быстро затягивающемся отверстии мелькали пытающиеся вырваться на свободу волоски.
Полость была искусственной, иначе бы «гриб» протягивал свои волоски не туда, куда нужно было Иде.
— Эти существа интереснее, чем кажутся. Ты знаешь, как сильно здесь все связаны между собой? Всё ко всему присоединено.
Он вздрогнул, услышав за спиной голос Иды и буркнул в ответ:
— Куда уж интереснее, а?
— Всегда есть, куда двигаться, — ответила она. — И в чём искать новые возможности…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Танец монетки»

Танец монетки. Обложка

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер восемь, «Танец монетки».

История о том, что настоящая версия нашей жизни та, в которую мы верим.

Он считает всё и только тогда признаёт это существующем. В его доме живут тени других реальностей. Он не обращает на своих постояльцев внимания и не даёт им имена.
Но однажды поверит, что верна не та реальность, в которой он существует, а та, в которой он счастлив. А чтобы сделать её возможной, придётся перейти грань.

«…Когда они догадались, было уже совсем поздно.
Он заперся в «кожухе», построенном для прохода через будущий портал, поднял щиты, запечатал двери во внешней броне зала отбытия. Перед его глазами, за слоями армированных стёкол и слюдяной текучей полосой щитов клубился зародыш червоточины.
Он видел его потому, что видел вероятности. Для других людей там пока не было ничего, кроме арки врат…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Другого не дано»

Другого не дано

Пак рассказов «Про будущее»: (микро)рассказ номер семь, «Другого не дано».
Очень короткая история об изобретателе и его создании.

«…воспоминание первое
— Что это?
— То ли макет, то ли прототип. Макет прототипа.
— Прототип макета, ясно.
Я помню их диалог и тонкий, вздёрнутый нос, на котором фокусирую взгляд: создатель наклоняется всё ближе, пытаясь разглядеть в моих глазах признаки своей удачи.

воспоминание 10-е
— Что оно будет уметь?
— Задачу я себе поставил: нужно имитировать личность как можно точнее.
— То есть, уметь будет всё.
За окном падают снежинки. Это слово уже есть в моей памяти: «снежинки». Его вкус растёт, рисуя кривую Коха и отдавая морозом и мандаринами: создатель наградил меня синестезией…»

 

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Клетка открыта»

Рассказ "Клетка открыта"

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер пять, «Клетка открыта».

История о возвращении, тёмной вине и клетке.

У Неоны был выходной, и она отправилась луна-парк, такой унылый под осенним дождём.
А на следующий день проснулась там, где растут стеклянные деревья, земля пахнет хлебом, подземные города освещают змеиные сердца, а высоко в небе парит огромный город, куда можно добраться только верхом на птице. И где-то посреди всех чудных вещей и мест, бродит искатель, который должен стать её другом.

«…«Ещё один день», — сказала она себе. И так и вышло: на следующее утро вода остановилась, заполнив всю чашу.
Неона скинула остатки платья — всё равно то пришло в негодность. Обернулась, глянула на колонну и заколебалась. Конечно, можно было бы пойти туда. Но вода звала намного сильнее, Неона видела в ней своё отражение — невысокая женщина с длинными кудрявыми волосами цвета вишни, с выражением вечной печали на лице. Она не хотела больше печалиться.
И прыгнула в воду, нырнула, ухватила ягоду и всплыла, отталкиваясь русалочьим хвостом. А потом устремилась прочь от берега…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Код химеры»

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер четыре, «Код химеры». Точнее: триптих коротких рассказов о праве быть собой, о метаморфозах, генетических модификациях и живых деталях.

(Если судить по эпиграфам, один из которых, как ни странно, замыкает рассказ, то это всё как-то связано с нео-татибами. Если судить по содержанию, то всё это как-то связано с пиратами-ниндзя-роботами-зомби и даже с Зоной отчуждения. Правда только одно из трёх.)

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Ступая по прочному льду»

Ступая по прочному льду

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер три, «Ступая по прочному льду». История про спасение.
Всё, что знает Костя, — купола и ледяной океан. В голове только крошечные обрывки воспоминаний, на руке — метка партии, а ещё иногда ему мерещится женщина, что он — или кто-то другой? — знал в прошлом. Настоящее же — работа, на которую он, кажется, даже не соглашался, и обещания корпорации, в которые он больше не верит.
А ответы есть только у иллюзии, что обещает спасти, но не помочь, и бесстрашно шагает без скафандра по льдам Европы.

Рассказ был написан в 2015 году (и вдохновением тому были один фильм и одна песня) и опубликован в антологии «Аэлита/012». И да, это мой первый большой рассказ, который был опубликован.

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Скользящая»

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер два, «Скользящая». Короткая история о той, кто скользит через миры, о чудовище и о героях, всегда готовых прийти на помощь.

(Забавно думать, но это один из тех рассказов, с которых начала расти змея историй про Алхерингу. Сейчас, когда голова змеи уже близко подобралась к её хвосту, в рассказе наконец-то все термины на своих местах. Да, он размером в страничку и существует почти параллельно остальному, но это всё равно для меня важно.)

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Тёмный путь»

Тёмный путь

Новый пак рассказов (я его называю «Про будущее», хотя это не всегда наше будущее, вообще будущее, но это то слово, которое родило фантастику, так что — «Про будущее») отправляется на самиздат. Сперва «Тёмный путь», который наконец-то дождался своей очереди.
История о тех, кто готов пройти темноту в поисках последней надежды. Рассказ был написан в 2016, но спустя четыре года в некоторых вещах оказался пугающе актуальным.

Туннель соединяет чистые кварталы на вершине горы и карантинные зоны у её подножия. Когда он даже вёл туда, где (в это принято верить) нынче если и обитает кто, так только больные и искажённые. Конечно, та часть Туннеля надёжно завалена.
Ёза, однако, верит, что Туннель — последний путь к внешнему миру, символ, что однажды город на горе был частью человечества. И что однажды станет её снова, и снова по Туннелю пойдут поезда.
Однако старейшины города решают, что Туннель должен быть разрушен полностью, дабы город мог сохранить свою чистоту, и именно Ёзе поручено это сделать.

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

И о кентаврах

Есть тексты, что выглядят даже не кентаврами или химерами.
Они выглядят, как «Повесть о деле с булавками».
Третья дочь третьего цикла, «Дело с булавками» — это имперский детектив, впитавший в себя молоко с сосцов историй про Фандорина. Все они начались там — все, кто был заворожён «Россией, которую мы потеряли», потому что такой её никогда и не было.
Дуэли, курсанты, булка, крынка молока и пошлость, помноженная на пошлость, вот их ключи.

 

Однако «Дело с булавками» берёт новую высоту в том, как смешивать несмешиваемое.
Всё крутится в чаше миксера:
«Боярский язык» пародий, намного больше, чем простая попытка стилизации.
Детективный сюжет с поворотами, которые множество раз повторялись на разные лады.
Экспертная лаборатория, методы исследования улик в которой не снились и «CSI» в их лучшие сезоны.
Имперская столица, город контрастов, где сияние дворцов едва ли осеняет закоулки городка нищих и воров (нельзя не узнать в нём Двор чудес разлива «Пути в Версаль»).
Ожившие мертвяки и упыри (хотя это неточно).
Наконец, частная детективица Анастасии, говорящая с духами.

 

(Кстати говоря, такой дух всегда живёт в ней самой и иногда выходит наружу: душа гетеры, умерший за десять лет до начала новой эры. Овладев Анастасией, гетера стремится овладевать привлекательными мужчинами и женщинами — много, со вкусом, толком и расстановкой в интересные позы.
Эти прекрасные сцены на протяжении всего цикла служат оживляжем, способом запутать отношения Анастасии с текущим любовным интересом и/или начальством, а также изредка помогают сдвинуть расследование с места.)

 

Триггерное событие «Дела о булавках» — раскопанная могила на кладбище для богатых и благородных. И есть странная деталь: крышка гроба была пробита изнутри чуть ли не кулаком, хотя какой кулак на такое способен.
Раскопки, впрочем, явно велись живыми и ходящими по земле, вот и лопаты (с которых Императорская лаборатория снимает не только отпечатки, потожировые, всяческие волокна, но и, в следовых количествах, ауры копателей. (Что помогает не очень, ведь улики ведут к слишком уважаемым людям со слишком надёжным алиби, что-то не так!)
Не доверяя ленивым поедателям саек и гречников, родственники пропавшего мертвеца нанимают Анастасию.
Быстро выясняется, что могила такая не первая, просто раньше раскапывали разночинцев да кого похуже — неинтересно, скандала не получится.
А потом, слово за слово, улика за уликой, соблазнение за соблазнением, и вот картина: люди умирают и воскресают; по столице ползут слухи о тех, кто вернулся; о тех, у кого на шеях следы от клыков; тех, кто больше не похож на себя самих; и тех, кто хочет сделать людей лучше.
Они и в самом деле, на первый и второй взгляд, по мнению семей и друзей, а иногда даже и участковых надзирателей, ведут себя лучше. Встают на путь исправления.
Вот только ходят все поголовно с шарфами, бантами и поднятыми воротниками.

 

Всякий имперский детектив должен касаться Заговора. Обрубать и прижигать его головы. «Дело о булавках» не исключение.
Мы говорим о Заговоре перерождённых (за которым, конечно же, стоит ещё более масштабный Заговор, но он нём в следующих книгах).
Об эксперименте над целым — и не маленьким — городом.
«Мертвецах», встающих на третий день новыми людьми.
О привезённом с тёмного жаркого южного острова сонном составе, подавляющем волю.
О булавках, пропитанных тем составом. И о следах от уколов теми булавками.

 

В конце концов, Анастасия подходит слишком близко к разгадке. К таинственном Дому, странным людям с экзотическим духовным учением.
К мастеру по булавкам и капитану, путешествующему по южным морям.
И тогда те, кто составил Заговор, колют булавками и саму детективицу.
Но… большая ошибка.

 

У Анастасии есть тайна: наша героиня — оборотница-кентаврица.
Именно это её и спасает.
Сознание Анастасии засыпает, на волю выходит гетера. А тело, стряхнув вечныйо контроль разума, начинает трансформацию.
Непробиваемая кожа, копыта крепче алмазов, ядовитое дыхание. Мифический монстр, веками служившей добычей для «храбрецов».
Их осталось немного — кентавров, тех, кто хранил волю людей, но они ещё здесь.
И вот уже свободный, любвеобильных дух из древних мифов скачет по столичным мостовым. Полная ярости и силы женщина-лошадь врывается в дом Заговора и устраивает им там Румату Эсторского, причём без всякого лучевого оружия, одними копытами.

 

Где-то после этого, в самом конце, в довольно жалкой сцене «срыва покровов и подвязывания ниточек» текст, тем не менее, выходит на уровень вопросов. Поданных в лоб, просто, но всё же терзающих человечество давно: если в итоге лишённый воли становится лучше (картёжник завязывает с игрой, взяточник кается, глупец стремится к наукам, да и обычные люди избавляются от недостатков — застенчивости, трусости, равнодушия…), не является ли воля приемлемой платой?

 

Наверное, нет.

Шоколадная жуть

Про «О носах и замках́» Владимира Торина.

 

Сложносочинённое технофэнтези о мрачном городе Габене: роман, в котором, потянув за ниточку, извлекаешь на сумеречный свет несколько (десятков) преступлений, кусочков из жизни обитателей города — от всесильных банкиров до крошечной крысы, и историю одной огромной интриги и одной весьма необычной машины.

Что можно найти в «О носах и замках́»:

— в первую очередь странную …нет, постойте, причудливую атмосферу города Габена, который сперва кажется пряничным домиком, а потом — логовом зверя; от аэростатов до канализации, от богатых особняков, у каждого из которых есть имя, до канальных свалок, от площадей, магазинчиков, полицейских тумб до долговой тюрьмы и психиатрической лечебницы, по слухам больше похожей на филиал пекла, город — полноправный персонаж и участник событий;
— героев, каждый из которых хранит свою тайну: хладнокровного доктора и его племянника, обожающего приключения; авантюристов и интриганов всех мастей; зловещего кукольника; шайку-лейку гремлинов; и т. д., и т. п.;
— и множество просто жителей города, которые под стать самому Габену — колоритные и, хех, причудливые;
— детективный сюжет, ветвящийся и проникающий и в прошлое, и в будущее, и во все закоулки города;
— действительно атмосферное повествование, одновременно мягкое, с подспудной иронией и юмором, и жёсткое — из-за происходящих отнюдь не пряничных событий (как сказала бы, быть может, одна из персонажей).

Что, как мне кажется, стоит ещё знать о романе:

это, не первая из историй о Габене

даже не первая из историй о докторе Доу)
и
не последняя из них
поэтому:

— здесь можно наткнуться на отсылки и хвосты, имеющие отношение к прошлым событиям; не все из них понятны и не все однозначно связаны с текущим сюжетом; некоторые для меня выглядели как завершение прошлых, что-то вроде послесловия;
— текущая история закончена, но финал оставляет пути для наступления следующей;
— некоторые арки тоже очевидно будут продолжены в следующих историях.

Это не мешает воспринимать сюжет, но когда читаешь что-то, достаточно сильно связанное с тем, что было раньше и будет потом, всегда имеешь шанс почувствовать себя растерянной.
Мне показалось, что чем дальше, тем сильнее становилась в романе и драматургия, и диалоги, и уровень накала происходящего. И это на самом деле хорошо, потому что хуже нет, чем начать историю за здравие, а кончить за упокой. Вот тут никакого «заупокоя».

—————

Прочитано в марафоне Лит_Рид (осень ’21)

Страница 1 из 6
1 2 3 6