Страница 1 из 4
1 2 3 4

Бродячий Цербер

Под забором спит Цербер с тремя лапами и двумя головами,
так уж вышло, что он кое-что потерял, пока добирался до этого места.
Четвёртая лапа тихонько растёт во сне,
третья голова потеряна — отдана
в обмен на возможность предсказывать нужный момент,
начало эпохи потерь, мира конца,
личное время Цербера.
Он проснётся, и время то истечёт. Наступит финал не только его эпохе.
Вот сейчас — только лапа сперва отрастёт.
Цербер во сне улыбается; переваривает сновидения
кудлатый его живот.
Надо проснуться, припомнить, что было тогда,
когда первая битва в мире звучала.
Надо припомнить и повернуть назад.
Надо начать сначала.
Цербера будто штормит
между новым и старым слогом.
Рваный край или же чёткий ритм?
Верность или свобода? Он скалится, тихо рычит во сне, бьёт по земле хвостом;
чтобы не выдать себя, он видит ещё один сон.

———————————————————————-

Церберу снится Титаномахия.

———————————————————————-

Во время Титаномахии Цербера ещё не было,
но как бы и был он — «в проекции».
Он витал над сражением вместе с другими,
такими же отголосками нерождёнными
будущего ещё не предрешённого, не явленного.
Половина его товарищей была создана титанами,
вторая стояла за олимпийцами.
Но между собой отголоски не ссорились.
Им всё равно было, кто из какой пришёл линии.
Ведь и те, и другие знали: победят олимпийцы, титаны ли,
но всё равно скормят половину из них той второй половине,
что останется. В общем, вертел Цербер ту Титаномахию.

Перекидываться Цербер наловчился в том первом из всех тринадцатых
столетий, что прожил (и ещё проживёт, конечно).
Время тогда было скучное, вот он и человеком быть попробовал.
А потом хоронился в лесах от всяких обидчиков,
что прозвали его демоном.
Он себя считал честным чудовищем, демон — это как-то оскорбительно.
Будут ещё времена, в которые его доводы бы поняли.
Его бы самого бы погладили.
Отменили бы в честь него пару личностей.
Передумали бы. Переотменили обратно. Возможно, так и оставили бы.
Хоть какое-то развлечение, думал Цербер тогда,
догрызая очередную ветку в сердце очередной чащи.
А то тут одна лишь скучища.
В общем, перекидываться он научился —
и похоже, вот это его и подставило.

Цербер осторожно просыпается. По-собачьи встряхивается.
Косит сонным взглядом, вздрагивает.
Поводит правой головой, затем левою — и превращается
в человека — ну совершенно одноголового.
Даже недурён собой, кое-кому нравился.
Цербер чешется, морщится, к забору прислоняется и думает:
ну вот и снова Титаномахия.

Среди отголосков над полями Титаномахии
у Цербера есть два друга, оба из войска титанова:
один, значит, дуб, достаёт ветвями до неба,
корнями до земного диска краешка.
На ветвях того дуба обитают целые виды,
прячутся в них от смертельно горячего солнца, а в корнях его —
от холода. Мир титанов покрыт проплешинами
льда и пламени, это планета контрастов и магии.
Второй друг Цербера — двухголовая ящерица.
А может — и двутельная, он и так, и так о ней думает.
Вместо лап у неё растут чудны́е пружчиночки,
а к голове вертикально приставлена ещё одна ящерка.
Глядя на это, Цербер всё думает:
чем они срослись там? Как они устроены?
Цербер из мира, где наука приходит вслед за магией.
Воля богов такова, такова очерёдность развития.
Титаны же против: они любят лишь магию.
Лишь странные вещи, созданные воображением.
Но что до отголосков будущего,
то ни Цербер, ни его товарищи,
не считаются, кто из них хуже, кто лучше, кто выживет,
кто достоин, а кто мусор цивилизации.
Вся эта Великая Битва Выбора,
идёт мимо них, им она до лампочки
(хоть накаливания, а хоть питаемой магией).
У них-то самих никакого выбора.
Только ждать, кто ж в этот раз выиграет.
В первый раз победили титаны, и настала магия.
Все чудовища олимпийцев погибли, как не случившиеся.
И только Цербера титаны оставили.
Порешили меж собой его использовать по назначению.
Он же создан, как сторож, так пусть сторожит тогда.
Пусть следит, как всё выйдет и чем всё закончится.
Дело ведь было ни в том, что титаны выиграли,
а всегда только в том, чтобы мир в итоге выстоял.

Так что всё возвращается к Титаномахии.
Побеждают боги, титаны, титаны, боги, титаны, боги.
Время схлопывается, разворачивается, снова схлопывается.
Вновь сначала, и каждый раз Цербер видит всё.
А что до вот этого раза, текущего,
он считает, что вышло неплохо практически:
дотянули почти до космоса.

Вот теперь Цербер окончательно просыпается.
На мир, что к концу подошёл, смотрит задумчиво.
Что сказать, когда спросят про мир?
Сказать, что видел утопию?
Настоящую, давно уж обещанную.
Он и сам как-то вырвал о ней предсказание
у одного духа источника. Так рычал на него,
что дух водою обгадился.
И чтобы спасти свою не совсем вечную жизнь
предложил дар видеть то, что ценнее свободы.
Вот так у Цербера не стало одной головы.
Но тогда он не знал ещё, за что именно её отдал.

Настоящая утопия, думает Цербер, прям как обещано.
Так и скажу им: наконец, наконец-то стал ей свидетелем.
Все равны меж собой — потому что мертвы окончательно.
Тут осталась одна лишь «проекция».
Поле ровное. Достигнуто просветление.
И реально все битвы навсегда окончены.
Сражаться-то некому.
Светит идеально круглое солнышко.
Цербер скажет: видел смерть я последнего
земли обитателя. В общем, всё теперь кончено.
Им придётся поверить: спрашивать-то больше некого.
Надо пробовать заново, скажет он, пробуйте, пробуйте.
Вдруг однажды получится.

На него возложена миссия,
и титаны, и боги ему сочувствуют:
как живёт бедный Цербер, свидетель всему и вся?
Тяжело быть последним, кто в мире останется.
Кто подводит итог: так, мол, и так,
далеко ль всё зашло,
какие были камни, какие течения.
В чём провал. А провал есть всегда.
Мир такой переменчивый.
Так что они слушают внимательно и корректируют
свои действия, планы, стратегии.
Он молчит об одном: каждый раз
в переменчивом мире есть вещи и неизменные.

Неизменные вещи — с ними он сталкивался.
Но его блуждания и превращения —
где в них место для чего-то неизменного?

———————————————————————-

После третьей из тех Титаномахий, где победа была за олимпийцами,
где-то в веке двадцатом Церберу встретилась
смотрящая на него с любовью женщина.
Он мог бы соврать себе (больше тут никто не услышит),
что не помнит ни имя её, ни глаза, ни губы.
Что не боится столкнуться с ней снова под их общей крышей.
Что потерь не боится и боли.
Только смысл врать, если, сколько виткам не виться,
ни в одном он больше не подойдёт к ней снова.
Он бежит, он скрывается, он хоронится,
всё в тех же лесах, в их древних и мрачных чащах.
Ах, леса, чудовищам верные братья,
адским псам, чьё хрупкое сердце сломано.

———————————————————————-

Когда мир заходит в тупик?
— Это решать Церберу.
Когда запускать обратный отсчёт?
— Это решать Церберу.
Всё, что было прекрасного в мире, вчера истекло.
— Каждый раз именно это решает Цербер.

———————————————————————-

Ныне Цербер прячет лицо, но в тот первый раз он всё рассказал:
мир уже случался, хотя был совсем другим.
Я его пережил уже пять или шесть… восемь раз?
А ты — ты уйдёшь, и что же мне делать таким?
Посмотри на меня, я ведь адский пёс.
Этот мир — просто ад, и я его сторожу.
Для чего мне то, что мне вообще не понять?
Кто я теперь, когда на тебя смотрю?
И она тоже долго смотрела в ответ,
он не выдержал, снова заговорил:
смерти нет мне, я не смогу вослед
за тобою спуститься в Аид.
И она улыбнулась: моё имя — любовь.
Говорят, я сильнее титанов, сильней богов.
Если так, я вернусь, просто жди меня, слышишь? Вернусь.
Просто жди, мой любимый, бессмертный мой пёс.

———————————————————————-

Ровное поле, мир опустел — подошло время первой из битв.
Возвращается цикл к началу, змея кусает свой хвост.
И Цербер — Цербер сохраняет человеческий вид.
Человеку соврать попроще, он же не пёс.
Он ответит подробно, но в каждом ответе немного солжёт.
Он умело развеет богов и титанов сомненья.
Правда в том: Цербер ждёт. Цербер ждёт.
Неизменная вещь остаётся всегда неизменной.
Если б только знали они, какой им движет мотив.
Что давно он пускает их поезда под откос,
Что давно он решил: цикл так и должен идти.
Цербер врёт в ответ на тот самый вопрос.

———————————————————————-

Просто жди.
Цербер ждёт.

———————————————————————-

«Моё имя — любовь. Говорят, я сильнее всего.»
Он её потерял, люди живут очень мало.
В новом мире всё было иначе… кроме неё.
Он глазам не поверил. Она его не узнала.
И он спрятал и сердце своё, и лицо,
отвернулся, но был для неё вечной тенью.
Он её охранял, отгонял подлецов,
ждал, любил, проникал в сновиденья.
Каждый мир, каждый новый виток
она снова рождалась, но если однажды
цикл прервётся, канет в бездну его любовь —
тут уж выборы и развилки станут не важны.
Цербер любит её, конечно, издалека.
Но со смертью её — виток, считай, на исходе.
Цикл прервётся? Дудки. Он навсегда.
Цербер скалится: мне другой вариант не подходит.

«Конь Красные копыта»

Конь Красные копыта

Серия историй про то, что странное всегда рядом.

«Конь Красные копыта» — городская легенда о редком торжестве справедливости и о том, что ждёт героя не в сказке, а в жизни… ну, типа того.

В каждом подвале на улице Ивана Бабушкина сидит по фирме, каждой фирмой руководит жлоб, недоплачивающий работникам. При такой конкуренции остаётся только к помощи нечистой силы и прибегнуть. А вот попавшему между молотом и наковальней Сажаню придётся эту помощь расхлёбывать: ждёт его бунт против угнетателей, верный конь и эпическая битва между добром и злом — до самых первых петухов.

На моём сайте, литмаркете или автор.тудей.

Про наивные сказки

Тезис «В онтогенезе повторяется филогенез» для биологии работает с (большими) оговорками, зато отлично подходит для описания формирования мышления. Маленькими мы видим и понимаем мир примерно так же, как видели и понимали его древние люди. И даже инструменты для его поэзиса используем те же. Постепенно мы усваиваем культуру на её современном этапе развития, проходя через всё те же стадии, от мифов к фантастике.

И знаете что? Удивительно похожи от того первые, самые старые из дошедших до нас историй и истории, которые дети сочиняют на ходу, рассказывают друг другу, вплетая туда все впечатления, что подкидывает им жизнь.

Этих впечатлений ещё маловато, поэтому и идёт в дело всё подряд и без разбору.

Типичная детская история — это как в местном Доме культуры Терминатор боролся с Перчаткой бесконечности (именно так, без носителя перчатки, такие вещи в носителях не нуждаются). Если ребёнку в принципе повезло, то сюда вплетётся и кто-то уровня Кащея.

(На самом деле, я видела подборку этих прекрасных историй, но а) видела давно, б) разумеется, так же давно её потеряла.

Ещё у меня была очень старая скандинавская сказка, но её я потеряла тоже.

И я не нашла никаких сохранённых файлов ни со старой сказкой скандинавской или ирландской, ни тех историй про кинотеатр и «Терминатора», а гуглить «фильм, где карлики несут кольцо в вулкан» я не хочу. Так что буду вспоминать (и немного выдумывать) тоже на ходу, в духе темы.)

Эта смесь всего — одно из свойств детских историй. Вот два других: эти истории бесконечные и повторяющиеся.

В своей бесконечности они, в лучшем случае, имеют завязку. Забудьте о трёхчастной структуре, развитии, кульминации и т.п. Это вовсе не интуитивно понятное и естественное состояние рассказа, это то, что мы вывели за века сочинения и осмысления историй. Так что повезёт, если в детской истории будет финал, обычно она просто обрывается там, где в неё вмешалась жизнь: рассказчику или слушателям надоело или же мамы-папы увели их по домам.

(Да, если вы взрослый и рассказываете / снимаете / как-то ещё создаёте истории без структуры и смысла, то не жалуйтесь потом, что вас пропесочили в интернетах.)

В своей способности повторяться эта история будет рассказана снова, и снова, и снова, какие-то детали останутся, другие изменятся, третьи добавятся, что-то, конечно же, будет отринуто как негодное и потеряно навсегда. Новая итерация — это новая история. И та же самая. Это Бесконечное возвращение.

Старая скандинавская сказка тоже не имела никакой приличной структуры. Какие-то повороты — мотивы — в ней повторялись. Завязка была условной (просто начало, ведь надо же начать хоть откуда-то), по ходу действия менялся герой (может быть, больше одного раза), в финале решался совсем не тот конфликт, которому уделялось больше всего времени.

Это была типичная детская история, не подходящая под определение того, что мы понимаем под историями сейчас. История того времени, когда культура была ребёнком.

Насчёт Бесконечного возвращения есть другой пример, мало свойственный западной культуре (хоть зараза бесконечных «перезагрузок» как бы говорит об обратном, но тут корни разные: «перезагрузки» берут начало не в западных представлениях об историях, а из отчаянья и безысходности эпохи карго-культа): восточные представления о продолжениях — это, в реальности, уверенность, что продолжение = история, рассказанная заново, но немного иначе. Как сто тысяч историй про кайдзю или множество «Последних фантазий». Заново, заново, заново. И это архетип, который в восточных традициях историй остался с давних времён (тогда как на Западе он постепенно сдал позиции, а то и вовсе исчез — скорей всего, с расцветом Галактики Гутенберга).

Есть ещё одна вещь в детских историях, она, вроде бы, нигде полностью не сохранилась, кроме как в них: мечты о рае.

Мотивы рассказов о Беловодьи или Островах Блаженных, воспоминаний о Потерянном рае всегда одни и те же (только в случае Потерянного рая ещё даётся объяснение, почему теперь всё не так): это истории о стране и/или времени, где и когда а) люди не болели и не умирали, б) людям не приходилось выживать таким адским трудом. Не вообще работать, а именно работать на износ. Реки в том времени текут в обе стороны, деревья дают плоды круглый год, урожаи тоже круглогодичны и изобильны, одежда не изнашивается, инструменты не тупятся, холодов не бывает и т.д., и т.п. Природа добра к людям в той стране.

И вот этот мотив: «входишь, а там конфетное дерево!» — он есть в детских историях. Мечты, чтобы у тебя было то, что тебе так нужно.

Людям очень хочется, чтобы мир был изобильнее и добрее. Чтобы хотя б не убивал их просто так и ни за что, если уж совсем не умирать не получится.

Конь Красные копыта

На сайте появился рассказ, который родился из двух фраз и одной улицы… и ещё одной песни, пожалуй.
Некто в районе улицы Ивана Бабушкина действительно однажды спрашивал, как пройти на улицу Ивана Бабушкинскую. А на этой улице, по словам очевидцев, «в каждом подвале по фирме». Я мало эту улицу видела, но сразу поверила, что так и есть.
В том, что на «Беговой не живут вообще», меня убедила песня Ростислава Чебыкина «Площадь Ильича». Ростислав врать не будет!
И, вот это уже моё личное мнение, если где-то и сражаться потустронним сущностям, так точно на фоне Дарвиновского музея («там, где крокодилы»).Конь Красные копыта

Сажаню внезапно стало жарко. В голове у него помутилось, и он осел на ковёр, пахнущий фиалками и истекающий молоком и мёдом.

— Вот две бутылки, — услышал он голос как будто издалека и не старушечий вовсе, а молодой, звонкий, говорящий на родном диалекте Сажаня. — Та что с розовенькой бумажкой — для хозяина твоего, а с синенькой — это я тебе морсику сделала на дорогу, а то мокрый ты весь, душно же так, боженьки, душно…

«Спасибо, Гуаньинь, — почему-то подумал Сажань. — Душно же…»

На него будто холодной водой плеснули, он очнулся, поднялся — оказалось, он стоял на коленях, опустив голову на старый ковёр — и подхватил бутылки, чувствуя удивительную бодрость. Старушка улыбалась, глядя на него.

— Не перепутай только, милок, — в её выцветших глазах плясали чёртики.

Дальше — дело ясное: в метро, умирая от духоты и жажды, Сажань открыл поллитровую бутылку с «морсиком» — бледно-красной жидкостью, в которой плавали якобы ягодные хлопья, и осушил её всю до капли и одним махом. После этого люди на рекламных плакатах подмигивали ему всю дорогу, распевали застольные песни на всех языках мира и угрожали перегрызть горло, если он немедленно не запишется, не купит или не воспользуется уникальным предложением…

Минойский священный год: современный языческий календарь

Перевод записи из блога Лоры Перри о современном минойском язычестве. Оригинал опубликован здесь.

«Большинство современных язычников знакомы с восьмичастным Колесом года: солнцестояния, равноденствия и точки на полпути между ними. Но это современный конструкт. А также он не соответствует уникальным временам года Средиземноморья, где расположен Крит (и где жили минойцы).

Так что в современном минойском язычестве мы разработали священный календарь, основанный на средиземноморском цикле сезонов. Мы скрестили информацию из минойских артефактов и руин, археастрономию, многие фрагменты мифов, что дошли до нас через греков, и кусочек коллективного гнозиса. Это дало набор праздников, которые работают для нас как современных язычников, но всё ещё отражают то, что, как нам кажется, происходило у минойцев в бронзовом веке на Крите.

Если честно, я подозреваю, что минойский священный календарь, на самом деле, был вполне насыщенным (как и у греков и римлян). Возможно, у них было множество местных празднований, настолько же торжественных, как и те общие праздники, которые люди отмечали повсюду на острове, а может даже по всем берегам Эгейского моря. Те праздники, что мы собрали в современной версии, не дают нам заскучать в течение года, но список их не настолько обширен, чтобы мы не втиснули празднования в наше расписание, заполненное работой с девяти до пяти и другими обязательствами.

Как я уже упомянула, средиземноморский климат имеет свой уникальный цикл сезонов. Вместо весны-лета-осени-зимы тут есть только два сезона: дожди и засуха. И так во всём средиземноморском бассейне. Есть и другие местности со схожим климатом: Южная Калифорния, Южная Африка и частично Австралия.

В этих местах «мёртвое время» летом, в сезон засухи. Дожди прекращаются, погода становится по-настоящему жаркой, а растения коричневыми и ломкими, вода уходит — ручьи пересыхают полностью, реки текут медленными струйками. Потом дожди возвращаются осенью, смягчая почву, так что фермеры могут вспахать и засеять поля. Злаки растут на протяжении мягкой дождливой зимы, а урожай будет собран весной. Это прямо противоположно тому, к чему привыкли большинство людей северного полушария, но именно так это работает в Средиземноморье.

Итак, наш священный календарь начинается с нового года. Как люди в Средневековой Европе праздновали новый год весной, так, кажется, и минойцы начинали год с началом сезона роста и цветения, а для минойцев это была осень. Мы думаем, у них мог быть «нескольконедельный» праздничный сезон где-то в это время, и мы встроили его в современный календарь. Ну что ж, поехали, вот священный год в современном минойском язычестве:

Праздник винограда. 31 августа. Виноград собирают в конце лета, хотя актуальная дата могла варьироваться в древние времена (и может и сегодня, если вы растите виноград). Это время для почитания Диониса, который умирает вместе с собранным виноградом и спускается в подземный мир. Также это хорошее время для девинаций с вином.

Мистерии. 1-10 сентября. У Элевсинских мистерий, по-видимому, были предшественники на Древнем Крите. Для минойцев эта история была не о Деметре и Персефоне, а о Рее и Ариадне. Чарлин Спретнак в книге «Потерянные богини ранней Греции» предлагает прекрасную, вдохновенную версию этой сказки, в которой Ариадна спускается в подземный мир добровольно, без похищения.

Новый год. Осеннее равноденствие. В Средиземноморье в это время приходят дожди, и фермеры вспахивают и засеивают поля. Всё, что было мертво и высушено, снова возвращается к жизни. Мы можем вообразить, что Ариадна возвращается из подземного мира с первым зелёным ростком на полях.

Священное рождение. Зимнее солнцестояние. Самым ранним празднованием в это время года было, возможно, саморождение минойской солнечной богини, которую мы зовём Терасией. Но позже, по-видимому, появилось празднование рождения Диониса богиней-матерью Реей во время зимнего солнцестояния. Священное дитя, не имеющее отца, было рождено в пещере, окружённое животными, его рождение было возвещено звездой. Звучит знакомо?

Благословление вод. Первое полнолуние после зимнего солнцестояния или 6 января, как вам больше понравится. Это обряд соединения с вашими местными водными источниками, предпочтительно со свежей водой, но и с океаном сработает — в конечном счёте все воды на Земле связаны единым циклом. Этот праздник так же подойдёт для празднования взросления молодых мужчин или выбора человека на духовную позицию.

Урожай. Весеннее равноденствие. Это конец зелёного сезона в Средиземноморье, время для сбора злаков. Известный средиземноморский танец в кругу — Журавлиный танец (геранос)*, что ассоциируется с Ариадной и Лабиринтом, возможно берёт начало в древних гумнах Крита. Это время для вознесения благодарности предкам и трапез с ними, что-то такое, по-видимому, минойцы проводили в гробницах близ городов. Это также время, когда Ариадна возвращается в подземный мир, чтобы позаботиться о душах умерших.

Благословление кораблей. Ранний май, гелиакальный восход Плеяд (т.е. их появление на рассвете рядом с солнцем). Крит — остров, так что очевидно лодки и корабли были значимы для минойцев, от крошечной рыбацкой лодки до огромного торгового судна. Гелиакальный восход Плеяд сигнализировал начало сезона навигации (зимние ветра прекращались к этому времени), так что это время просить Посейдею о благословлении для корабля/лодки, моряков/рыбаков и путешествий, даже если вы всего лишь собираетесь выбраться на местное озеро порыбачить.

Макушка лета. Летнее солнцестояние. Как и зимнее солнцестояние, этот праздник пережил не одно наслоение за века существования минойского общества (как и древние египтяне, минойцы просто добавляли к тому, что уже существовало, новые кусочки религии, что появились сами или были заимствованы). Как у современных язычников, у нас есть разные опции празднования этой даты — чествуя ли солнечную богиню Терасию, или священный брак Ариадны и Диониса, или же и то, и другое.

Так вот, теперь у вас есть священный календарь современного минойского язычества. Ушло несколько лет, чтобы развить его, и я уверена, мы продолжим что-то добавлять сюда время от времени. Такие вещи и происходят с живой традицией.

 

Во имя пчелы,
И бабочки,
И ветерка, аминь.»

 

 

======================

Примечание к переводу:

 

*Германн Керн в «Лабиринтах мира» доказывает, что Журавлиный танец и был Критским лабиринтом, точнее Лабиринтом была площадка с выложенной каменными плитами схемой танца, известной нам как лабиринт минойского типа. Тот самый классический, состоящий из семи кругов, изображениями которого заполнены множество сохранившихся священных мест в Средиземноморье. Лабиринт оживал в ежегодном праздновании, когда участники воспроизводили путь Героя, путь Тесея к центру Лабиринта, где поджидает Минотавр (не просто хтоническое чудовище, а тьма, живущая в каждом, Тень — злоба, жестокость, властолюбие, эгоцентризм, пренебрежение другими, в общем — все качества психопата). Обратно Тесея выводила «нить Ариадны» — юноши и девы, что следовали за ним. Это история о схватке с собственной тьмой и победой над ней, о выборе между эгоцентричной слепой жестокостью и человечностью. Герой всегда выбирал последнее.

Журавлиный танец и состоял в следовании к центру лабиринта танцевальными па (действительно напоминающими движения журавля — или человека, молотящего зерно), а потом обратно — участники держались за руки, так что на обратном пути первый становился последним.

Минойские богини: кто такая Potnia?

Перевод записи из блога Лоры Перри о современном минойском язычестве. Оригинал опубликован здесь.

«Наверняка мы не знаем, как минойцы называли своих богов и богинь, поскольку мы не можем почесть линейной письмо А, алфавит, который они использовали для записи своего родного языка. Но мы умеем читать линейной письмо B, адаптацию линейного письма А, которую греки использовали в Микенах во времена позднего Крита. И один из самых распространённых эпитетов для богини в линейном письме B — это «Potnia».

Так кто она? Она — это множество богинь. Я объясню, почему так.

Термин «Potnia» на самом деле не имя. Он означает «госпожа» или «хозяйка»* примерно в том же смысле, в каком виккане обращаются «госпожа» к богине (к одной или всем из них и/или к Единственной). Это титул, форма обращения, которая использовалась по отношению к различным богиням.

Итак, в таблицах, записанных линейным письмом B, есть Atana Potnia, которая может быть предшественницей классической греческой богини Афины, хотя на этот счёт есть аргумент. Мы на самом деле не знаем, что означает имя Atana, и поскольку это имя появляется на глиняных табличках из Кносса, оно, вероятно, не может отсылать к городу Афины**. В современном минойском язычестве наш коллективный гнозис нашёл истоки этого образа в минойской культуре, в образе богини, которую мы называем Potnia Chromaton — Госпожа цветов, в образе богини судьбы, связанной с прядением, ткачеством и крашением. Но Potnia Chromaton — это не древнее имя, хотя оно следует древнему паттерну именования богинь «Госпожа того-то».

Более известна, возможно, Potnia Labyrinthos: Госпожа Лабиринта. Это, похоже, один из эпитетов Ариадны, поскольку она была оригинальной минойской богиней, а не просто девушкой с клубком нитей. Я сочинила песнопение в её честь для ритуала и прохождения лабиринтов.

Таблички с линейном письмом B также дают нам имя Hippeia Potnia, которая, возможно, была Госпожой лошадей. Микенцы привезли лошадей на Крит в поздний период минойской цивилизации; до того крупный рогатый скот был тягловым животным. Так что Госпожа лошадей, вероятно, — микенская богиня, не минойская.

Потом есть Sito Potnia, Госпожа зерна. Это эпитет древней Матери зерна, которой были Рея для минойцев и Деметра для греков, она носила многие другие имена в других местностях.

В «Иллиаде» появляется эпитет Potnia Theron: Госпожа зверей. Хотя труды Гомера были написаны не ранее, чем закончился бронзовый век, их содержание вероятно восходит к устной традиции времён сразу после падения минойских городов. Так что этот эпитет мог быть известен минойцам. Конечно, и насчёт того, кем точно была Potnia Theron, есть аргумент. В современном минойском язычестве мы ассоциируем этот эпитет с богиней Бритомартис, также известной как Диктинна.

Термин Potnia также появляется в табличках линейного письма B без каких-либо дополнений. В таких случаях мы просто не знаем, к какой богине он относится, хотя, очевидно, тот, кто писал это в те времена, должен был знать; может быть, писец записывал дары, сделанные в конкретный день празднования, посвящённый конкретной богине. Во времена поздней Античности титул был обращён к нескольким разным богиням (Деметре, Артемиде, Персефоне, Афине, Гере), хотя ещё позже он стал означать только Кору / Персефону.

Итак, подводя итог, нет такой богини Potnia. Это означает просто Госпожа, другими словами, Богиня. Мы могли бы с чистой совестью использовать этот эпитет по отношению к различным богиням, прямо как это происходит в табличках с линейным письмом B и трудах Гомера. Или как в случае с Potnia Chromaton, когда мы создали новый эпитет в рамках современного минойского язычества. Такое происходило и происходит во всем времена, поскольку духовные практики растут и развиваются.

 

Так славься Госпожа: каждая из них!
Во имя пчелы,
И бабочки,
И ветерка, аминь.»

 

 

=======

Примечания к переводу:

 

*Термин «Potnia», встречающийся и в критской, и в греческой культуре, современная лингвистика возводит к общему корню индо-европейского праязыка «пот/пат». Этот корень, в частности, содержится и в санскритском слове «patnī» = «госпожа», в старолитовском «виешпатни» = «госпожа, хозяйка», в греческих словах «деспот» (изначально — «самовластный хозяин», без негативной окраски) и «деспойна»/«деспина» («хозяйка», в современном греческом до сих пор существует женское имя Деспойна); и в русском «господин» / «госпожа». Один из тех корней, что практически не изменились и остались во множестве родственных языков, он есть в словах со значением «хозяин» и «хозяйка». Таким образом, «Госпожа» — это не просто дословный перевод термина «Potnia» на русский, это, в общем-то, одно и то же слово. Эпитет, обращение к великим богиням, переживший не одну тысячу лет.
(И за это мини-исследование спасибо Грише, потому что он, как обычно, ведомый своим любопытством всё узнал, пока я думала, не перевести ли этот текст ровно на 8-е марта.)

 

**Мы также не знаем, что на самом деле означает имя «Афина» (как и «Гера», кстати), это слово, чьё значение и происхождение потерялось во тьме прошлого. Как древние критяне могли заимствовать это слово у жителей Микен, так мог произойти и перенос в обратном направлении. Я, впрочем, не утверждаю, что это именно так всё и было. Это имя могло появиться где и когда угодно и разойтись по всем берегам Средиземного моря, путешествовать на кораблях и лодках, с криками птиц и в человеческих сердцах. Как обычно и бывает с именами.

21. Последнее небо

Последнее небо оказалось чёрным, как улыбка моего проводника. Я встретил его у дверей обветшалого дворца с бледно-розовыми стенами, напротив парка им. Утренней звезды, в городе, где утро наступало по два, а то и по три раза за день. Проводник кутался в рванный плащ из небесно-голубой ткани, а на голове у него была фуражка с эмблемой Пятого звёздного. Он только кивнул мне и развернулся, и я брёл за ним через утренний туман, пока тот не превратился в звёздную туманность.

Проводник скучающе указал мне на врата в три моих роста и с узорами из точек и чёрточек; из врат дул ледяной ветер.

— Это здесь?

Вопрос был риторическим, но проводник кивнул и отступил в тень.

Безглазое существо с повадками сонного хомяка почтительно придержало передо мной золочённую створку, и я проник внутрь Первошара богов. Я начинал вспоминать всё больше: я уже был здесь и совсем недавно. До меня донёсся голос нежный и горький, как последняя улыбка любимого человека.21. Последнее небо (рассказ)

— …это как фотография: жанровая сценка, или пейзаж, или что-то концептуальное с подтекстом. Только словами. Да! Помните, что репортажи в этой части вечности не котируются… Создаёте, запоминаете, рассказываете, приносите сюда.

В центре последней сферы Дайсона Фрейя читала лекцию существами, явно бывшим в родстве с безглазым швейцаром. Она почувствовала, что пришёл я, прервалась и обернулась ко мне:

— Ты здесь!

Я вытянул руку и раскрыл ладонь. С неё сорвался радужный лоскуток, мелькнул бледно-розовый дворец, и арка на пустошах, через которую шли и шли шестиногие коровы, и скала альбатросов посреди огненно-синего моря, и ещё многое из того, что я собрал в последнем путешествии. Лоскут поднялся вверх и прилип к створкам Божественного моллюска, к скорлупе Космического яйца, к Золотому мячу — к стенам того, что мы называем домом.

Подойдя, Фрейя поцеловала меня, повторяя древний божественный ритуал, и нахмурилась:

— О чём ты снова думаешь?

Я не стал отпираться, раз уж она прочла мои мысли:

— О космосе. О новом пейзаже.

— Тебе необязательно уходить, я почти закончила обучение наших маленьких друзей. Они вот-вот станут разумными полубогами.

Я не ответил, лишь покачал головой с улыбкой. Я не мог позволить кому-то другому чинить Сферу бытия.

Фрейя вздохнула:

— Когда же ты вернёшься?

— Однажды. Как обычно.

Я обвёл рукой видимую часть Последнего неба:

— Кто-то же должен приходить и уходить, пока ты ждёшь.

Фрейя пожала плечам, но её голос дрогнул:

— Я всегда жду.

И всё уплыло, сон кончился, но последнее небо — безглазый, но тысячеокий космос, осталось. Оно всегда там, когда бы я ни открыл глаза, когда бы ни поднял голову, когда бы… Всего лишь пустота.

Я в пустоте и снова смертен, я забываю всё. Но однажды меня ждёт конец всех времён.

Меня всегда ждёт Фрейя.

Таро как вдохновение: Минойское Таро

Мои отношения с Лабиринтом подобны самому Лабиринту: стоит войти в него, и путь остаётся только один, к самому себе, к центру, где ждут Минотавр и Справедливая судьба.

Если вижу что-то, отсылающее к Лабиринту, то меня влечёт к этому неизбежно и неотвратимо. Я заворожена его идеей, его явным смыслом, древним архетипом, что дал ему жизнь. Расходящиеся нити историй, порождённых Лабиринтом, касаются моего сердца.
Минойское Таро
Ничего удивительного, что я читаю блог Лоры Перри о неоязычестве, основанном на минойской культуре. И столь же неудивительно, что как только я увидела созданное ею  Минойское Таро, я его возжелала. (А поскольку кое-кто — лучший человек в мире, оно у меня появилось.)

 

Изображения на картах основаны на аутентичных источниках — фресках, печатях, орнаментах алтарей, украшениях гробниц, на том из минойской культуры, что дошло до наших времён. И эта аутентичность перешла и на карты: я вижу разницу по сравнению с другими колодами на схожую тему. Есть, например, ещё одно Минойское Таро, и оно даже визуально хуже. Казалось бы, и там, и там — тот же примитивный стиль живописи, но нет, тот, да не тот. Ощущение разное. То, что словами не передашь.

Минойское Таро. Двор
Минойское Таро. Двор

Лора переработала систему Двора, а я обычно недолюбливаю такие нововведения. Они редко бывают хороши, чаще всего — это просто выражение личных тараканов автора, и оно не резонирует с системой Таро, текучей и податливой, меняющейся со сменой культурных парадигм, но остающейся неизменной в своей основе. В том, что и позволяет разным людям работать с картами — работать со своим подсознанием с помощью карт. Нововведения обычно врезаются в это общее, пытаясь его перекроить и перестроить, но отскакивают, как резиновый мячик от бетонной стены.

В этот же раз вышло иначе. Лора изменила набор карт Двора — в соответствии с ролями, которые существовали на Древнем Крите, и вот именно это позволило сохранить смысл. Она поменяла обёртку, но оставила суть: Двор выражает систему социальных ролей, вот в чём его роль. В общем, получилось вполне удачно.

Сама она пишет, что эта колода не столько для гадания, сколько для медитации. Возможно, так и есть. Таро — довольно позднее изобретение (в масштабах известной нам истории), и оно было очень современной идеей при рождении, а потом менялось вместе с людьми и продолжает это делать. А Минойское Таро Лоры Перри — как будто экскурс в далёкое прошлое. Таким бы оно могло быть, если бы родилось тогда. Конечно, это не совсем правда. Конечно, как и неоязычество не является продолжением непрерывной традиции, начинающейся в палеолите, так и эта колода — вовсе не осколок минойской культуры. И в то же время, как неоязычество — не в научном, историческом смысле, но в метафизическом — всё же продолжение древней традиции и каждое мгновение стремится вернуться туда, в мир до времени, осознать, впитать, вспомнить древнейшие воззрения на мир, те, что прячутся на самом дне темноты за наши глазами; так и Минойское Таро стремится к тому времени, когда Крит процветал, когда Лабиринт не только был идеей, но и имел материальное воплощение. Оно — инструмент возвращения в далёкое прошлое, настройки воображения на том, какими были и уже не будем.

Минойское Таро. Старшие
Минойское Таро. Старшие

 

P.S. И ещё один плюс для меня лично: на Пятнадцатом аркане здесь именно тот, кто должен там находиться. Это всегда был и будет он, какими бы словами его не называли.

======
amazon | изображения карт взяты с сайта колоды

Переход через Хелькараксэ — 26

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §2, окончание:

«…Я думаю, важность игры сложно переоценить. «Без игры человеческое бытие погрузилось бы в растительное существование.» Игра создаёт смыслы. Игра — это не человеческое изобретение, играют все высшие животные, преимущественное в детском возрасте, игра — эволюционное приспособление, способ подготовиться к ситуациям, которые могут ждать в будущем. Взрослым животным некогда играть, и исключение опять составляют те из них, для которых мы создали «свободное время».

Для себя свободное время для игры мы научились создавать ещё до того, как стали жить так хорошо, как сейчас. Видимо, это тоже последствия неотении: нам крайне необходима игра, так наш разум придумывает и разрешает вопросы, которые, возможно никогда перед ним не встанут. В этом смысле игры, в которые играем мы, уже не столько призваны подготовить нас к каким-то ситуациям в будущем (конечно, и это тоже; и особенно такие игры, в которых моделируются различные социальные ситуации, актуальны для детей, или ситуации совершенно фантастические), сколько дать нам возможность побывать там, теми и тогда, где, кем и когда мы никогда не будем. Разум модулирует альтернативные реальности и времена, но в чём тогда для него практический смысл этой игры (природа очень практична, всё существующее обычно способно для чего-то пригодиться)?..»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 25

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §2, продолжение:

«…Сегодня мы можем переключаться между мифологическим сознанием и научным. Но только потому, что нам вообще есть между чем переключаться. При этом, если мы не умеем пользоваться этой способностью к переключению сознательно, мы не застрахованы от внезапного провала в мифологическое сознание, например, в случае опасности или слишком высокой степени неопределённости ситуации. Происходит это потому, что мифологическое сознание — состояние по умолчанию. Мы получаем альтернативу ему только с возрастом, сознание маленьких детей же во многом подобно сознанию первобытного человека. Они не «придумывают», «воображают» или «притворяются», они действительно живут среди того, что создано их воображением.

Взрослый человек тоже так может, если захочет. Но только осознанное применение этой способности даёт гарантию адекватной реакции на ситуацию и окружающий мир и, в конце концов, безопасности.

Если сознательно мы можем переключаться между двумя «режимами», то наше подсознание мифологично в принципе, другого состояния оно не знает. Живущие и процветающие в нём химеры действительно могут быть опасны, если вы никогда не набирались смелости взглянуть им в глаза, если вы не знаете, что за тени бродят по ландшафтам вашей внутренней бездны, если вы заперли их за стеной, через которую они всегда проникают. Просто, если вы не желаете их знать, они проникают в ваше сознание без вашего ведома.

В общем, если вы исключили из вашей картины мира вашу собственную мифологию, если ваш мир прост и понятен, линеен и одномерен, то вы не хозяин самому себе, вы лишь так думаете…»

(читать дальше)

Подношения минойским божествам

Перевод. Оригинал опубликован здесь.

 

Один из видов духовной языческой практики, остающийся константой с древнейших времён до наших дней, — это подношения. Я говорю не о жертвоприношениях (животных, людей, чего/кого угодно), но о поднесении в качестве дара богам того, что отражает нашу им преданность. Как кто-то, кто уважает вас, может сделать вам особый подарок, так же и вы можете почтить божеств, предлагая им что-то особенное.

Святилище Двойных топоров в минойском храмовом комплексе в Кноссе, Крит
Святилище Двойных топоров в минойском храмовом комплексе в Кноссе, Крит

Мы можем судить о том, что минойцы приносили в качестве даров, как по минойской живописи, так и по остаткам в контейнерах из древнего Крита, которые изучают археологи. И это выглядит удивительно знакомо: благовония, фрукты, цветы и возлияния вина и молока.
Эти подношения обычно размещались на специальных блюдах на алтарях и в святилищах в жилых домах, а также и в других священных местах: в храмовых комплексах, священных горах и пещерах Крита. В помещениях возлияния совершались в миски или в специальные углубления в полу. Снаружи вино обычно просто проливали на землю.
Сделать подношение — это простой способ привлечь внимание богов и богинь. Это не «торговый духовный автомат», куда вы помещаете что-то для божества в расчёте на ответную услугу. Это способ развивать отношения, показать, что вы уделяет им внимания. Думаете ли вы об этом, как о вложении энергии в архетип, который вы хотите усилить в своей жизни, или как о поднесении дара существу, которое почитаете и к которому хотели бы стать ближе, в любом случае совершать регулярные подношения — хороший способ развивать духовую практику.
Я признаю, что один из моих обычных видов подношений — это не то, что выбирали минойцы, потому что у них не было свечей (как все люди того времени, они использовали масляные лампы). Мне нравится зажигать свечу как подношение, обычно это свеча-таблетка, которой я даю прогореть полностью. Иногда я добавляю щепотку-две трав, или размолотую смолу, или каплю-другую эфирного масла, чтобы полнее отразить «вибрацию» моего подношения. А иногда я просто зажигаю свечу и тихо говорю: «Спасибо за то, что ты здесь». Потому что это как раз то, что нам всем нравится слышать, не так ли?

Духовные символы в минойской традиции

Перевод. Оригинал опубликован здесь.

 

Хозяйка Лабиринта
Хозяйка Лабиринта

Некоторые языческие символы всем знакомы и легко узнаваемы: викканская пентаграмма, Молот Тора в северной традиции. Но что насчёт минойской? Путь современной минойской традиции имеет имя, так должен же он иметь и символы, правильно?

В группе «Племя Ариадны» мы хорошенько обсудили эту тему. Лабрис, двусторонний топор, хорошо знакомый символ древнего Крита, уже забит некоторыми группами с феминистским и/или минойским уклоном. Мы подумали, что не стоит использовать его в качестве нашего «значимого» символа, поскольку мы бы вторглись на их территорию. Плюс, он мог бы смутить людей, так как уже ассоциируется с их группами.

Так что же нам использовать?

Многим людям нравится фигурка на фото в начале поста. Обычно её называют Змеиной богиней, но это скорее могло быть изображение жрицы, чем божества. Это хорошо известный символ древнего Крита, его культуры и духовности.

Вот ещё похожая фигура, которую людям нравится использовать, с фрески Дороги Процессий в Кносском дворце*. Вместо змей она держит лабрисы:

Фреска со стены Дороги Процессий
Фреска со стены Дороги Процессий

Но не все хотят видеть женскую фигуру центральным символом своей духовности. Некоторые предпочли бы нечто более абстрактное, символ, не включающий в себя человекоподобную фигуру. Как я писала выше, лабрис — плохой выбор, по крайней мере сам по себе. Но минойцам нравилось комбинировать лабрис со Священными рогами, что создавало красивый, многоплановый символ:

Лабрисы и рога
Лабрисы и рога

Священные рога напоминают нам о Рогатых, минойских богах типа Минотавра, чья сила соединяет нас с животным миром и нашей собственной внутренней силой. Священные рога были водружены вдоль крыш минойских храмовых комплексов, и астрономы использовали их как прицельные приспособления, когда наблюдали за восходом и заходом луны, звёзд и планет. Так что они (рога) также представляют собой проход между Горним миром и Подземным, место, где небесные огни поднимаются из тьмы, чтобы мерцать на ночном небе.

Тут много символов! Штука в том, что современная минойская традиция — не монолитна. Нет набора правил и законов, нет Великого Высокого Пу-Ба*, чтобы говорить вам, что делать. Это индивидуальный путь, уникальный для каждого из тех, кто следует им. Некоторые люди выбирают только один из этих символов, другие используют все. А кому-то не нравится ни один из них, и они предпочитают что-то иное, что полностью им подходит.

Лично я надеюсь, что комбинация «лабрис-и-рога» станет своего рода стандартной репрезентацией для современной минойской традиции. Она мне очень нравится, поэтому так я назвала свою последнюю книгу. Мне нравится, что комбинация лабриса и рогов отражает баланс между мужским и женским, Горним миром и Подземным, физическим и духовным. Это не совсем символ инь-ян (более точное название — taijitu / тайцзиту, знак тайцзи*), но отражает схожие отношения между двумя половинками целого.

Что-то из этих символов в вас отзывается? Как бы вы могли использовать их в духовной практике — в бижутерии? В алтарном убранстве? Настенных украшениях? Или вы предпочли бы выбрать что-то ещё, какие-то другие символы, которые зовут вас?

Что бы вы ни решили, пока это работает для вас, вы сделали правильный выбор.

 

Во имя пчелы,

И бабочки,

И ветерка, аминь.

 
==========
 

*Дорога Процессий — разрушенный коридор в Кносском дворце, предположительно соединявший западный вход с центральным двором. Назван по частично сохранившейся фреске «Процессия», на которой юноши и девушки несут подношения богине или её жрице.

*Великий Пуба — термин, произошедший от имени персонажа Пу-Ба в комической опере «Микадо» Гилберта и Салливана (1885 года). Пу-Ба обладал множеством таких титулов, как «Первый хозяин сокровищницы», «Верховный лорд правосудия» и т.д., включая «Величайший лорд всего остального». С тех пор это имя используется в качестве насмешливого именования того, кто слишком много о себе думает и заодно желает указывать людям, что им думать и делать.

*Тайцзи — исходный этап космогенеза в китайской философии, предельное разделение всего, начало начал. Инь-ян графически отражает этот этап.

Минойский пантеон: божества в ассортименте

Перевод. Оригинал опубликован здесь.

 

фреска Парижанка / La Parisienne

Большинство людей слышали об Ариадне, Дионисе и, может быть, о Минотавре, но в минойском пантеоне есть и другие боги, кроме этой троицы. Вот краткое описание богов и богинь, с которыми мы связаны в современной минойской традиции.

Пожалуйста, имейте в виду, что хотя Тесей хорошо знаком нам из греческой версии истории об Ариадне, Минотавре и лабиринте, он не является частью минойского пантеона. Это греческий культурный герой (минойцы не были греками), чьим предназначением было выставить минойцев в дурном свете. Многие культуры создавали такой тип мифологической пропаганды. Греки не были единственными во многих смыслах, и судя по всему, что мы знаем, минойцы делали то же самое, пусть пока мы и не можем прочесть их письменные источники, чтобы убедиться в этом наверняка. Больше информации о происхождении и природе мифа о Тесее можно получить здесь.

Вот минойский пантеон в том виде, в каком мы включаем его в современную минойскую традицию. Некоторые люди фокусируются на одном или двух божествах, кому-то нравится большая компания. Что бы ни работало для вас — это отлично.

Поседейя — Прабабка-Океан, что окружает прекрасный остров Крит, часть троицы Земля-Море-Небо.

Рея — Мать-Земля; её тело — это сам остров Крит; её утроба — это пещера в горах Дикти* (или, возможно, на горе Ида* — по факту, Ида может быть одним из имён Реи). Она земная часть в троице Земля-Море-Небо.

Урания — Великая космическая матерь всего, воплощённая в звёздном небе. Она третья часть троицы Земля-Море-Небо.

Ариадна — дочь Реи, Царица пчёл, Хозяйка Лабиринта. Она играют важную роль в истории, что является минойской предшественницей Элевсинских мистерий. Вы можете найти прекрасную версию этой сказки в книге Шарлин Спретнак «Забытые богини ранней Греции».

Дионис — бог-шаман, бог вина и других интоксикантов, что помогают в сообщении с Подземным миром. Все виды ферментации и галлюциногенов посвящены ему, как и экстатические состояния.

Загрей — «Расчленённый»*. Быкоподобный бог-шаман, который может быть аспектом Диониса.

Ананке / Арахна — богиня судьбы и предназначения; возможно — один из аспектов или «рабочий титул» Ариадны.

Мелиссаи — пчёлы-духи предков; Ариадна — их Царица.

Рогатые — три пары анималистических божеств, что могут происходить ещё из неолитических культов Крита.

Бритомартида / Диктинна — богиня-олениха, связанная с горами Дикти, позже ассоциируемая с морем, благодаря некоторому лингвистическому конфузу.

Минелат — священный олень, консорт Бритамартиды.

Амалтея — богиня-коза, ассоциируемая с Дионисом и Минокапром; иногда описывается как сестра или сестра-близнец Реи.

Минокапр — священный козёл, ассоциируемая с Дионисом, консорт Амалтеи.

Европа — великая Лунная корова, брызги чьего молока создали Млечный путь; обычно понимается как дублирующий образ (пара или близнец) Пасифаи.*

Минотавр — священный лунный бык, консорт Европы; также ассоциируемый с Лабиринтом (но я обещаю, он не чудовище).

Эгея — богиня Эгейского моря.

Хелиси (Элиси в совр. произн.) — богиня-ива; сестра или сестра-близнец Реи.

Эйлития (Илифия) — божественная повитуха; вы можете посетить её священную пещеру на северном побережье Крита.

Минос — тройственный Лунный бог, судья и защитник душ в посмертии, целитель.

Дедал — бог-кузнец; минойцы были цивилизацией бронзового века, поэтому он мог бы быть покровителем ковки из бронзы, серебра и золота, но не железа.

Астерион (Астерий) — имя, означающее «звёздный» и применяемое к нескольким связанным фигурам в минойской мифологии: отцу или приёмному отцу Миноса (если это его отец — а эллинский Зевс нет — тогда Астерион может быть другим именем Диониса); к Минотавру (Карл Кереньи разделяет это мнение); консорту Европы (но очевидно не к тому же самому, что и Минотавр). Не очень ясно, был ли любой из них или они все изначально одной и той же фигурой в минойском пантеоне.

Так что, вот она, полнота выбора. Очевидно, рассказать об этих божествах можно намного больше, чем несколько предложений, которые я здесь привожу. Так что, если кто-то из этих богов и богинь позвал вас, стоит потратить время, чтобы ответить на зов. Конечно, вы можете провести некоторые исследования, но что так же важно — так это общение непосредственно с ними. Пригласите их в ваше священное место, в ваши ритуалы, вашу жизнь. И вы станете богаче.

 

Во имя пчелы,

И бабочки,

И ветерка, аминь.

 
==========
 

*Дикти — горный хребет на востоке Крита.

*Ида — высочайшая гора Крита, расположена в его центральной части.

*В греческой мифологии Загрей ассоциируется с Дионисом, причём существует миф, где младенца Загрея, сына Зевса, другие боги во главе с Герой преследуют, ловят, когда он обращается в быка, и расчленяют на семь частей. Через ряд трансформации эти части порождают человеческий род. Так что Загрей — представитель древнейшей когорты богов и героев, из чьей плоти творится нечто новое.

*В списке Пасифая отсутствует. В греческой мифологии это супруга Миноса и мать Минотавра.

*Карл Кереньи (1897-1973) — религиовед, последователь Юнга, в том числе писал о греческой мифологии.

 

==========

Переводы статей, на которые даны ссылки, можно посмотреть здесь:
The Minoan Threefold Goddess: The Great Mothers / Минойская тройственная богиня: Великие Матери
More Than Meets the Eye: The Minoan Goddess Amalthea / Больше, чем встреча взглядов: Минойская богиня Алматея

Экстатические позы в минойской традиции: Царство мёртвых

Перевод. Оригинал опубликован здесь.

 

кикладская фигурка

Пару недель назад я начала исследовать некоторые ритуальные позы, которые мы можем найти в минойском искусстве, в основном в виде бронзовых и терракотовых фигурок. Я начала со знаменитого «минойского салюта», а затем перешла к позе, которую я называю «затенение глаз» (и нет, это не древний минойский Рыдающий ангел, я клянусь! LOL).

На этой неделе я поэкспериментировала с позой, наиболее часто встречающейся в кикладском искусстве, с той, что связывает, видимо, пользователя с Царством мёртвых. Вы можете увидеть пример на фото вверху этого поста. Эти фигурки, обычно мраморные, изображают персону (чаще всего — женщину), обхватившую руками живот, её левая рука лежит выше правой.

Эти маленькие статуи были найдены в могилах по всей территории Киклад, включая Крит. Я исследовала эту позу некоторое время назад, делая это стоя, как предлагает Белинда Гор в книге «Экстатические положения тела». Но с тех пор, как я узнала некоторые вещи об этих фигурках, у меня возникли вопросы по поводу того способа, каким она использует эту позу.

Г-жа Гор описывает позу как положение стоя, возможно потому, что именно таким образом эти фигурки размещают в музейных экспозициях, что мы и можем видеть на фото выше. Штука ж в том, что большинство археологов считает, что фигурки на самом деле были предназначены для того, чтобы лежать, а не стоять. Обычно их находили именно лежащими, когда вскрывали могилы. И если вы взгляните на ноги (различные примеры можно посмотреть на моей странице в Pinterest), вы увидите, что в большинстве случаев ноги расположены под углом, так что фигурка не могла бы стоять сама по себе.

Когда я работала с такой позой в положении стоя, я в самом деле путешествовала в Царство мёртвых, как и должно было произойти согласно книге г-жи Гор. Но дело в том, что я не могла делать там что угодно. Я не могла общаться с предками; я не могла взаимодействовать с кем-либо или с чем-либо. Я могла лишь присутствовать там, но даже это становилось некомфортным после некоторого времени, когда я начинала чувствовать, что мёртвые тянут меня к себе или хотят, чтобы я осталась. Нет, спасибо! Я была вынуждена попросить моих провожатых помочь мне уйти.

Значительная часть того, что мы современные (и слегка сумасшедшие) люди делаем с этими ритуальными позами — это попытка понять, как они использовались столетия или тысячелетия назад. Найти способ, каким мы можем добавить их в наш современный духовный инструментарий и использовать безопасно и эффективно. Так что я подумала, если эти статуэтки были изначально созданы, чтобы лежать, тогда мне следует попробовать сделать то же самое. Бинго!

Я не уснула, хотя такое часто становится проблемой для меня, когда я пытаюсь медитировать лёжа. Вместо того я попала быстро и мягко в место в Другом мире, в своё «рабочее пространство» как психопомпа. Конечно, там никого не было, потому что не было никого в моём «племени», кто нуждался бы в помощи, чтобы пересечь это пространство правильно прямо сейчас. Но поза привела меня в правильное место с намного меньшими усилиями и концентрацией, чем мне обычно нужно.

В «Экстатических положениях тела» г-жа Гор идентифицирует эту позу как позу Царства мёртвых и называет другую позой Психопомпа. Я думаю, она ошибается с идентификацией, потому она не поняла, как именно предполагалось размещать фигурки. Если вы занимаетесь работой психопомпа, вы можете попробовать эту позу и посмотреть, поможет ли она вам в процессе.

Дополнительно я также попробовала вариант позы, который г-жа Гор описывает как изображённую «в каталоге экспозиции Мексиканского искусства в Венеции, Италия» (никаких дополнительных деталей, к сожалению). Позиция рук та же, что на картинке вверх, но человек сидит прямо в варианте позы лотоса, левая нога перед правой. Эта поза привела меня быстро в одну из наиболее туманных, путанных частей Царства мёртвых. У меня появилось крайне дурное ощущение, и я была вынуждена обратиться за помощью к одну из моих проводников, чтобы выбраться оттуда. Я не рекомендую экспериментировать с этим вариантом, если только вы не обладает очень большим опытом самозащиты в других царствах.

Но я рекомендую попробовать оригинальную позу, которую я называю Кикладский психопомп. Даже если вы не планируете заниматься сопровождением душ, знание пути к точке перехода может быть успокаивающим — когда придёт ваше собственное время, чего, я надеюсь, не случится ещё долгие годы! И это хорошее место, чтобы обратиться к вашим дорогим ушедшим за советом или поддержкой в жизни.

 

Во имя пчелы,

И бабочки,

И ветерка, аминь!

 

==========

Переводы статей, на которые даны ссылки, можно посмотреть здесь:
Minoan Ecstatic Postures: Saluting the Sacred / Экстатические позы в минойской традиции: Священный салют
Minoan Ecstatic Postures: Shading the Eyes / Экстатические позы в минойской традиции: Затенение глаз

Современное прочтение минойской традиции: «А есть ли сборник правил?»

Перевод. Оригинал опубликован здесь.

 

Когда люди узнают, что мой главный путь в духовной традиции — это минойское язычество, они обычно хотят узнать больше. И где-то среди этих вопросов обязательно будет один о том, как практиковать современную минойскую традицию — где найти правила, форматы, которым каждый практикующий должен следовать, и так далее. Когда я говорю им, что это свободная, интуитивная практика, некоторые люди не принимают такой ответ. Это трудно понять.

Мы живём в обществе, чьи наиболее влиятельные религии имеют целые книги, полные правил, которые нужно соблюдать, установленных форм поклонения, которые предписывают, какие в точности слова вы должны говорить, в какие в точности идеи вы должны верить. Мы с малых лет научены, что отклонение от этих правил обречёт нас на геенну огненную или ещё какую-нибудь столь же ужасную участь. И кажется определённо еретическим и даже пугающим переход к духовному пути, который не говорит вам, каким должен быть всякий и каждый шаг на пути. И конечно, если правила есть, это дарит определённому типу людей возможность поставить других на место, когда они что-то делают неправильно.

Древние минойцы определённо имели формальные ритуалы, которые они исполняли регулярно, формы поклонения, что повторялись в определённые периоды определённых дней. Это была высокоразвитая религия с профессиональным жречеством и постоянными храмами и святилищами — в дополнение к любым видам обрядов, которые обычные люди проводили в своих собственных домах.

Но мы не знаем, какими были эти формальные ритуалы. Если минойцы когда-либо их где-то и записывали (а могли и не записывать — в древнем мире запись такого рода вещей была под запретом), то возможно на папирусах, которые не пережили разрушительного влияния времени за пределами «консервирующего» климата Египта.

Мы можем изучать предположения о минойской традиции, основанные на артефактах, найденных на Крите: алтарях, столах для возлияний, благовониях для окуривания и т.д. Мы можем созерцать изображения ритуалов на минойских фресках и перстнях-печатках. Но мы не можем узнать наверняка, что это было. Так как же тогда мы разбираемся в том, что нам делать?

Мы спрашиваем.

И затем мы слушаем ответ.

Боги всегда здесь — ждут. Нет, не то чтобы они в точности рассказывают нам, как древние минойцы произносили слова благословления или совершали возлияние или жертвоприношение, но это и не те вещи, которые нам нужны. Мы не нуждаемся в том, чтобы знать, как они делали это. Мы нуждаемся в том, чтобы знать, как мы должны делать это.

Мир меняется со временем, и боги понимают этот факт. Они понимают, что мы нуждаемся в связи с ними нами с учётом нашей современной психики, нашего современного мира.

Так что, когда мы экспериментируем с экстатическими позами или медитируем на определённое божество, мы не планируем получить набор инструкций о том, как древние минойцы делали такие штуки (хотя многие из нас получают видения и воспоминания из прошлых жизней о древней минойской религии и культуре). Вместо этого мы получаем руководство, как нам стоит делать эти штуки. И когда некоторые из нас получают одно и то же видение, один и тот же опыт, мы считаем это доказательством того, что боги указывают нам конкретное направление (это называется «мультипликативно подтверждённый гнозис»).

Я написала книгу о способах практики современной минойской традиции, но это не книга правил. Если вы чувствуете, что вас ведёт к чему-то иному, это ваша прерогатива — я не собираюсь говорить вам, что вы что-то делаете не так. Как один из моих учителей-шаманов обычно напоминал мне: духи и боги — наши конечные учителя. Мы должны в первую очередь слушать их, а потом уже любое человеческое существо, раз уж они — это те, к кому мы прежде всего стремимся.

Так что нет, нет никаких правил для современной минойской традиции. Есть символы и божества и общие практики, такие как подношения. Но на совести каждого практикующего остаётся прислушиваться — по-настоящему прислушиваться — к тому, что боги говорят, и к тому, чему из этого следовать. Это может пугать, особенно если раньше вы были тем, кому говорят, что делать. В этом много ответственности. Но это открывает целый путь, набор опыта, к которому вы просто не сможете получить доступ, если вы следуете чьим-то правилам вместо прислушивания.

Я ожидаю, что в конечном итоге мы разовьём некие стандартные ритуалы, которые люди будут повторять и которыми будут делиться и наслаждаться. Но я надеюсь, мы никогда не потеряем способность вопрошать и сохранять разум открытым, позволяя богам непосредственно вести нас. Для меня это наиболее ценная часть пути.

 

Во имя пчелы,

И бабочки,

И ветерка, аминь.

 

==========

Переводы статей, на которые даны ссылки, можно посмотреть здесь:
Minoan Ecstatic Postures: The Realm of the Dead / Экстатические позы в минойской традиции: Царство мёртвых
The Minoan Pantheon: Deities A-Plenty / Минойский пантеон: божества в ассортименте
The Symbols of Minoan Spirituality / Духовные символы в минойской традиции
Offerings to the Minoan Deities / Подношения минойским божествам

Страница 1 из 4
1 2 3 4