Страница 1 из 3
1 2 3

Третья часть. Полёты

#1. Радуга

Конечно, это был бар.

В моих снах это всегда бар. Самая лучшая и самая избитая метафора. На лучшую мой мозг оказался неспособен.

С другой стороны, что ещё мне подошло бы? Приём у психотерапевта? Исповедальня?

Сеанс белой мантики?

Только выпивка и жалобы незнакомому человеку.

Или не совсем человеку.

Пусть с обстоятельствами мозг прохалявил, зато над антуражем поработал. Этот бар отличался от тех, что мне снились раньше. Те всегда были тёмные, с массивной деревянной мебелью и обшарпанной стойкой. И бармена разглядеть удавалось с трудом: детина с нечётко прорисованной физией, грязными лапами и в засаленном фартуке.

Этой ночью у бармена по тёмной коже змеилась живая серебристая вязь. Буквы и значки, штрихи и точки, он был как книга, написанная потоком судьбы. Наверняка каждая часть узора что-то-то да означала.

И лицо у него было вполне различимое, не совсем человеческое, но зато каждую деталь я смог разглядеть. Украдкой, конечно.

Одежду его я для себя назвал плащом без рукавов. Но может быть, это был и халат. Просто я не видел блестящих, будто металлических халатов. А плащи такие видел… где-то, когда-то видел, и что-то там было ещё важное…

В самом баре всё тоже серебрилось, переливалось, мерцало и блестело. А толстая стеклянная стойка просто висела в воздухе, но я не боялся опираться на неё локтями. Она не сдвигалась ни на миллиметр.

С барменом мы были одни, я изливал ему душу, и сон будто бы начался с середины, с полуслова.

— …дальше больше, — говорил я, крутя высокий, но пузатый стакан с малиновой жидкостью, она, конечно же, тоже искрилась. — Умерла моя собака. Мне её подарили на седьмой день рождения, и значит, большую часть моей жизни она была со мной. Такое накатывается, когда исчезает кто-то, кто так долго был с тобой… С этого всё началось, вся эта космическая чернота.

— А раньше, — спросил бармен, хотя губы его не шевелились, только руки мерно двигались, протирая пузатые стаканы.

Я прочёл на его правой ладони, на тыльной её стороне: «…серебро, ртуть и сталь…».

Башенка "#1. Радуга" (рассказ)— Раньше, — мои брови сами собой нахмурились, хотя помнил я всё прекрасно. Так чётко, как никогда. В реальности всё время что-то мешало помнить, а тут, в кристальном сиянии, память прояснялась. — Да как обычно всё, как у всех. Сначала же было детство — среднее детство, в меру счастливое, в меру беспокойное. Потом был пубертатный период, ну тоже как у всех, средний — проблемы, проблемы, проблемы, трагедии, которые через пять лет кажутся смешными. Потом были двадцать пять и самый первый кризис. Ну да, «четвертьжизнипрошлааааа!», а ты понимаешь, что вся твоя жизнь в корне не твоя, а всё было, всё сделано неправильно, да не в ту степь. В общем, тоже, как у всех. И это прошло, и вроде всё устоялось, и я нашёл ту линию, по которой стоит идти, тонкую леску между иллюзиями и суровой реальностью, и как заправский канатоходец, оттопал по ней следующие несколько лет. Я говорю «несколько», прямо сейчас я не могу точно вспомнить, сколько. Иногда мне кажется, что не менее десятка, а иногда это время сокращается до одного-двух годов.

Я остановился. На левом предплечье бармена сияло: «…нереальная радуга, чем тьма, в которой…». Я тряхнул головой, и всё «раньше» вылетело из неё. Ещё, ещё… что-то ещё…

читать дальше «Третья часть. Полёты»

2.10 Вернувшийся

Я был не из тех, кто пойдёт против течения. Я и был течением, я был рекой информации, я плыл вместе со всеми, когда моего слуха достиг чей-то плач. Я узнал этот сигнал тревоги, хотя никто не слышал его с тех пор, как мы покинули первую Землю.

Я обернулся, и течение покинуло меня. В бесконечном круговороте только мы двое оставались неподвижными — я и плачущий. Я захотел помочь. Преодолевая движение, преодолевая десятый вал, преодолевая световые шторма, я шёл за тем, чего не будет и не было, за эхом.

***

Мысль и движение едины и одновременны, разделить их невозможно. С этого тезиса всё началось.

Мы вертели его так и этак, пробовали на зуб, прикладывали к сердцу, пока, наконец, нам не удалось проникнуться им так сильно, что мы поверили в каждое его слово и во все связи и отношения между ними.

Стоило поверить — дальше пошло как по маслу. Мозг интерпретировал происходящее в теле с точностью синестезии, путая импульсы и их интерпретацию. Мы слышали писк лейкоцитов и заводской грохот конвейеров РНК-ДНК, чуяли мягкий вкус сердечного ритма и сварливое ворчание инсулина, пожирающего сахар. Мы разглядели блеск зоны Брока и звёздное мерцание щитовидной железы, матовость желудка, огненные всполохи аппендикса.

Каждая мышца была связана мыслью и освобождена ею. Всё стало единым и безграничным, и когда мы закончили, мы стали богами. Хотя уже не было никаких «мы», «я» или «они», было только «целое».

Всё изменилось: связь между левым мизинцем и левым рукавом Млечного пути сильнее, чем между соседями по площадке. Дальше и ближе, рядом и на другом конце света — какое это имело значение? Всё едино, всё бесконечно, всё бессмертно.

Тогда мы оттолкнулись и полетели, слушая жар Венеры, пустынные голоса пояса астероидов, вихревые песни газовых гигантов, писк Плутона, умоляющего не разбивать ему сердце, и прощальный вздох Харона, подмигивающего нам на удачу.

Мы отправились в путь так, как никто не мог предсказать. Мы унеслись прочь. И наши мысли были громче, чем звон вселенских струн.

Там, где сходились рукава Млечного пути, нас ждало самое большое приключение.

***

Башенка "2.10 Вернувшийся" (рассказ)Я обернулся и течение покинуло меня. Я захотел помочь.

Но остальным не было до этого дела. Они продолжали путь, раздвигая пустоту гудящим роем мыслей. И нить между мной и сообществом натянулась до предела.

Я должен был повернуть.

Что остановило меня?

Плач. Раздирающий сердце плач, хотя больше никакого сердца у меня не было.

Стон покинутого существа, сгорающего в багровой плазме огромного Солнца.

Что остановило меня?

***

Я парю над горячей пустотой, слушая свист испаряющейся атмосферы. Я одинок. Земля подо мною безвидна и пуста.

И рвущий все законы притяженья плач не смолкает.

Смерть неизбежна, но в последний миг — миг по космическим часам и по моим часам безымянного существа, потерявшего счёт времени; в тот миг, когда планета растает, вернувшись в огненное чрево, я буду с нею.

Последний из блудных сыновей.

Переход через Хелькараксэ — 27

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Эпилог:

«Пытаясь написать эпилог, я поняла: если долго держать открытым пустой лист текстового редактора, то рано или поздно слова появятся на нём сами собой.

Точно так же, всматриваясь в Бездну, мы дожидаемся момента, когда из пустоты, из ничего, из сумасбро… из пустоты проступают черты того, что мы наблюдали всё это время.

Черты прошлого и будущего, смятых в один комок. В Бездне нет времени, есть только взгляд наблюдателя.

Черты пространства, распространяющегося от мгновения Большого взрыва и сжимающегося в надежде отыскать вопрос, ответ на который был известен с самого начала. В Бездне нет того, чего вы не можете достигнуть взглядом наблюдателя, и пространство осциллирует, пульсирует под этим взглядом…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 26

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §2, окончание:

«…Я думаю, важность игры сложно переоценить. «Без игры человеческое бытие погрузилось бы в растительное существование.» Игра создаёт смыслы. Игра — это не человеческое изобретение, играют все высшие животные, преимущественное в детском возрасте, игра — эволюционное приспособление, способ подготовиться к ситуациям, которые могут ждать в будущем. Взрослым животным некогда играть, и исключение опять составляют те из них, для которых мы создали «свободное время».

Для себя свободное время для игры мы научились создавать ещё до того, как стали жить так хорошо, как сейчас. Видимо, это тоже последствия неотении: нам крайне необходима игра, так наш разум придумывает и разрешает вопросы, которые, возможно никогда перед ним не встанут. В этом смысле игры, в которые играем мы, уже не столько призваны подготовить нас к каким-то ситуациям в будущем (конечно, и это тоже; и особенно такие игры, в которых моделируются различные социальные ситуации, актуальны для детей, или ситуации совершенно фантастические), сколько дать нам возможность побывать там, теми и тогда, где, кем и когда мы никогда не будем. Разум модулирует альтернативные реальности и времена, но в чём тогда для него практический смысл этой игры (природа очень практична, всё существующее обычно способно для чего-то пригодиться)?..»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 25

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §2, продолжение:

«…Сегодня мы можем переключаться между мифологическим сознанием и научным. Но только потому, что нам вообще есть между чем переключаться. При этом, если мы не умеем пользоваться этой способностью к переключению сознательно, мы не застрахованы от внезапного провала в мифологическое сознание, например, в случае опасности или слишком высокой степени неопределённости ситуации. Происходит это потому, что мифологическое сознание — состояние по умолчанию. Мы получаем альтернативу ему только с возрастом, сознание маленьких детей же во многом подобно сознанию первобытного человека. Они не «придумывают», «воображают» или «притворяются», они действительно живут среди того, что создано их воображением.

Взрослый человек тоже так может, если захочет. Но только осознанное применение этой способности даёт гарантию адекватной реакции на ситуацию и окружающий мир и, в конце концов, безопасности.

Если сознательно мы можем переключаться между двумя «режимами», то наше подсознание мифологично в принципе, другого состояния оно не знает. Живущие и процветающие в нём химеры действительно могут быть опасны, если вы никогда не набирались смелости взглянуть им в глаза, если вы не знаете, что за тени бродят по ландшафтам вашей внутренней бездны, если вы заперли их за стеной, через которую они всегда проникают. Просто, если вы не желаете их знать, они проникают в ваше сознание без вашего ведома.

В общем, если вы исключили из вашей картины мира вашу собственную мифологию, если ваш мир прост и понятен, линеен и одномерен, то вы не хозяин самому себе, вы лишь так думаете…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 24

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §2, продолжение:

«…Эта простая фраза означает очень многое. Внешняя реальность существует для нас лишь потому, что влияет на состояние нашего тела. Мы познаём всё сущее через изменения в нас самих. Да, это всё та же мысль, что лишь через танец взаимодействия мы познаём мир, но давайте вдумаемся в это до конца, до самого конца: мир для нас существует ровно настолько, насколько мы его сознаём (познаём), познаём мы его настолько, насколько ощущаем взаимодействие через изменения в теле, изменения, происходящие в нашем теле, создают для нас мир, в котором мы существует.

Изменения, происходящие в нашем теле, создают для нас мир.

Мы создаём мир, познавая его через изменения. Мы создаём мир, наблюдая за ним…

…И пока мы видим, что любое социальное взаимодействие, видимо, накапливаясь и усложняясь, приводит к диалектическому скачку и в новом качестве становится разумом. И поскольку на самом деле диалектический скачок не является выделяемым моментом, а растянут во времени, разум точно так же растянут — и начинается где-то ещё в районе передачи сложных паттернов поведения, первых мемов у высших животных, а заканчивается… где-то далеко в будущем, там, где жизнь продолжает свой бесконечный путь, творя новые земли из хаоса, запуская циклы времени снова и снова…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 23

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §2, начало:

«…Но если вы начнёте думать об этом по-настоящему, вас накроет странное чувство. Мы не можем представить того, о чём не знаем. Всё, что мы знаем, существует, пусть даже оно плотное, непрозрачное и чужое, но одно наше знание о его существовании уже делает его на самую малую часть нашим.

Любое знание о чём-либо является началом присвоение этого чего-то.

Там, где нас нет, там, где нет и крупицы нашего знания, нет ничего. Это не тот внешний мир, о котором мы что-то знаем, ведь он соприкасается с нашими границами, нет, это абсолютная пустота для нас, потому что этого нечто ещё даже не существует.

Внешний мир неподконтролен мне и не присвоен мною, но он уже всё равно уже в какой-то мере часть меня, потому что я знаю о нём, потому что я его наблюдаю. Единственный реально существующий феномен для меня — моё тело, и мир существует только тогда, когда является его частью.

А значит, на самом деле, нет границ моей телесности, я распространяюсь всюду и везде, всё, до чего я могу дотянуться фокусом своего наблюдения, уже является и мною в том числе (пусть и не только), и есть лишь области менее или более мне подконтрольные.…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 22

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §1, окончание:

«…Познавая мир, делая его прозрачным, мы включаем его в себя: в своё сознание и в свою телесность. Когда мы познáем всё, мы станем всем.

Наше собственное тело в этом смысле парадоксально. Эта та часть мира, с которой мы проводим больше всего времени (собственно, всё время нашей жизни), лучше всего управляемся, а также то, что мы зачастую склонны менее всего замечать (ибо оно прозрачно); но в то же время оно до самого конца остаётся в чём-то непознанным, «плотным». Оно всегда может преподнести нам сюрприз, выдать неожиданную реакцию. Оно сохраняет в себе всё то, чего мы не помним на сознательном уровне. Внутри него происходят процессы, которых большинство из нас до конца не понимает. Мы никогда не сможем по-настоящему увидеть его со стороны и отследить вещи, которые для нас скрыты или же настолько прозрачны, что мы просто не в состоянии их распознать.

Когда мы познáем всё и станем всем, тело останется единственным объектом, для познания которого нам понадобится помощь другого.

И именно этим и объясняется, зачем Вселенной необходимы разумные существа.

…Память эмоций — бесконечна. Каждое проявление эмоции нанизывается на прошлое проявление, вереница связанных воспоминаний тянется из непроглядной тьмы прошлого в столь же непроглядную тьму будущего. Настоящее освещено текущим действием, настоящему придают смысл реакции нашего восприятия, нагруженные прошлым, нагружающие будущее. Все этапы перемен — следствие очень малых вариаций, однако в итоге первое и последнее звенья этой цепи различаются между собой как ночь и день.

И всё же из тьмы прошлого мы слышим голоса. И мы отправляем послания во тьму будущего.

Мы бессмертны…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 21

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §1, продолжение:

«…Мемы-движения: жесты, тип осанки, манера держать себя и более сложные паттерны, маркируют нас ещё в детстве, до того, как в дело вступит язык. До того, как более сложные информационные образования проникнут в наше сознание и начнут формировать социально обусловленные надстройки психики, двигательные мемы сформируют нашу телесность. Мы будем становиться частью чего-то большего снова и снова — от семьи до общественной страты, от нации до человечества, впитывая и принимая или отвергая и отбрасывая мем за мемом, но начнётся всё с «движений губ, прикосновенья руками». Если более сложные и более поздние мемы мы можем отследить, пусть и с разной степенью лёгкости, и некоторые из них в самом деле можем отвергнуть сознательно, то с двигательными паттернами сделать это намного сложнее, если не сказать невозможно.

Они — база нашей информационной составляющей, как и наше тело — база нашего сознания…

…Совершая же «культурные жесты», связанные с ними паттерны движения, делая это в рамках процесса, подобного, например, аутентичному движению, мы можем точно также скользнуть в темноту, существовавшую ещё до нашей памяти, и найти в ней то, что крепко связано уже с нашим личным опытом, с нашей индивидуальной памятью, оставившей отпечаток в нашем собственном теле.

Мы можем найти связь. Мы можем ощутить, что мы — часть большего, часть, у которое нет измерений — ни большая и ни маленькая, ни важная и ни незначительная, ни особая и ни такая же, как все остальные. Просто часть, во всём подобная целому, так же как целое подобно этой части.

В этой системе мир и человек неразличимы, хотя каждый при этом сохраняет свои границы и момент взаимодействия в танце, происходящем в области соприкосновения этих границ…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 20

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §1, продолжение:

«…А следом происходит вот что: всё, что мы когда-либо наблюдали в себе, становится определённым, прекращает своё существование в суперпозиции и переходит в нечто явленное, нечто оценённое, нечто воплощённое. Оно остаётся не только во внутреннем ландшафте, но и в теле, как в материальном отражении этого ландшафта. Остаётся по одной причине: нет границы между сознанием и телесностью, граница эта мнимая; отделить одно от другого невозможно, такое отделение означает смерть. Лишь после смерти тело постепенно начнёт терять следы жизненных событий, медленно возвращаясь в землю, из которой вышло. Живое же пластично, и все ваши мысли становятся телесными проявлениями, и, видимо, верно и обратное, все проявления телесности могут отражаться в мыслях. Одно запускает другое, а потом импульс возвращается обратно…

…Наблюдатель не расщеплён. Наблюдатель целостен. Примечательно, что появление наблюдателя невозможно без предварительного расщепления, того самого, о котором говорил Маклюэн в «Галактике Гутенберга». Расщеплённость человека эпохи книгопечатания в конечном счёте приводит к новому витку целостности, к более высокому его уровню, где человек уже не просто слабая песчинка, уничтожаемая высшими силами, и не нечто/некто, пытающийся противопоставить себя мирозданию, воюя с ним и объявляя себя то царём, то раковой опухолью планеты (что одно и то же), а неотъемлемо присущая мирозданию, с трудом выделяемая из него часть, осознающая саму себя и систему в целом

…«Телесная нагруженность» означает, что человек в своей когнитивной деятельности исходит не только из полученных знаний, но и из совершённых ранее действий. Имеющиеся в теле воспоминания о движениях побуждают двигаться — и мысленно, и телесно к тому, что развивает это движение дальше, что даёт ему новый толчок, выводит на новый уровень. Или к тому, что является его очевидной противоположностью, чтобы после антитезы прийти к синтезу.

Из этого и рождается танец…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 19

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Тело. Движение и воображение», §1, начало:

«…Конец двадцатого века дал нам возможность понять причины хотя бы части наших болезней. Ответом на это стали две совершенно противоположные тенденции: одна из них — концепция бесконечного насилия над собой, безмерного, всеподавляющего контроля и отрицание мудрости тела. Часто это называют «здоровым образом жизни», но здорового в нём не больше, чем в алкоголизме. Зависимость — это всегда проявление внутренних проблем, принимает ли она форму беспробудного пьянства или беспробудного фитнеса. Всё это — попытка уйти от необходимости смотреть внутренней бездне в глаза. От страха признать, что контроль над неопределённостью жизни невозможен. Страх этот стал ещё больше с тех пор, как мы узнали, насколько великая Вселенная и как ничтожны наши маленькие жизни по сравнению с вещами вроде Великого Аттрактора. Мы ничего не контролируем и ни на что не способны повлиять по-настоящему. Но мы всё ещё можем заниматься саморазрушением, находя в этом иллюзию защиты от хаоса…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 18

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Разум. Невиртуальность», §3:

«…Много лет назад, придумывая космогонию Вселенной наблюдателей, я определила способ существование мира как вечное решение дихотомии. На разных уровнях эта дихотомия принимала разный характер. Она происходила из чего-то единого в верхнем уровне, но расщеплялась на следующем, создавая причину для существования этого следующего уровня. Есть уровень, на котором нет разницы между пространством и временем, или тот, на котором материя и энергия едины.

Наш, человеческий мир порождает вопрос о личном и массовом, но здесь они ещё едины. Мы чувствуем этот разрыв — но для нас он скорее потенциален; люди создаются обществом так же, как создают его. Уровень, который создадим мы, будет решать это противоречие, и там массовое и личное будет очевидно различны так же, как для нас — материя и энергия. Зная, что по сути это одно и то же, и даже умея превращаться одно в другое, мы тем не менее видим, насколько огромна разница между ними.

Мы не можем представить себе, какой разрыв ляжет между массовым и личным, но он имеет обратную связь, он влияет и на нас — немного, и всё же мы чувствуем это влияние. Мы рефлексируем его и его значение.

И чем больше мы делаем это, тем ярче, больше и живее мир, производный от нашего, где бы он ни находился.

«Заражение» массовым схоже с проникновением в организм бактерий-симбиотов: оно неизбежно, но, кроме того, только после этого инвазивного акта человеческий ребёнок начинает соответствовать — биологически — виду homo sapiens sapiens. Симбиоз с огромным числом различных микроорганизмов делает человека человеком в биологическом смысле. Каждый из нас — вселенная, в которой проживут жизни миллионы поколений бактерий…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 17

«…Мысленный эксперимент — это основной принцип игры, где все мы принимаем начальные условия и выбранную роль и моделируем реальность, исходя из этого. Удивительным при этом кажется то, насколько созданная нам социальная реальность схожа с мысленным экспериментом: мы точно так же можем принимать в ней выданные нам (социальные) роли и исходим из обстоятельств, которые другие задают нам извне. При некой степени допущения и толики воображения мы могли назвать социальную реальность — вторую природу, нашим общим мысленным экспериментом, где основной для моделирования, условиями «если бы» являются некие правила игры — правила поведения, которые мы сами же и выдумали за долгие, очень долгие века групповой динамики.

Собственно, эти правила работают, а реальность существует, — и здесь я в которой раз повторюсь — потому что мы разделяем их. Но это верно не только для огромных человеческих групп. Малая группа точно также создаёт и разделяет на какое-то время некую реальность, смоделированную с определённой целью…

…Если вы читаете этот текст, крайне велик шанс, что вы как минимум бывали на подобных занятиях. Тогда вы не понаслышке знакомы с этим ощущением: появление общего информационного поля малой группы, силовых линий, рождающихся во взаимодействии людей друг с другом, с окружающим пространством и собственным подсознанием. Это поле появляется не сразу, но чем более настроены друг на друга люди, чем более они опытны в такой групповой работе, чем более стремятся к этому и т.д. — тем быстрее оно возникает и тем лучше проходит взаимодействие внутри этого поля. В самых лучших вариантах, оно остаётся и работает даже после того, как группа расходится, и продолжает влиять на участников ещё какое-то время.

Представьте теперь, что общее поле не исчезает вообще. Любой участник может в любой момент времени вернуться в него, взаимодействовать с ним, менять его и даже общаться в нём с другими участниками (или их «мемослепками»). Это и будет невиртуальностью…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 16

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Разум. Невиртуальность», §2, начало:

«…Современные истории сделали виртуальное реальным (невиртуальным) уже сейчас, в настоящем, хотя на самом деле это должно произойти в будущем: истории заставили людей поверить в то, что это принципиально возможно. И теперь то, что ещё не случилось (включая детали, которые не случатся никогда), то, что находится в будущем, влияет на наше настоящее. Потому что мы знаем, что оно возможно, а значит должны учитывать его при принятии текущих решений…

…Взаимодействуя с фотографией, сознание человека способно создать, удерживать и разделять с другими некую виртуальную реальность. Причём для группового эффекта даже не обязательно наличие группы тесно связанных между собой людей, одновременной групповой динамики; порой вполне достаточно, чтобы меметический образ уже существовал, пребывал в информационной поле общества.

В 1977-1980 Синди Шерман (Cindy Sherman) сделала серию фотографий в стиле «film stills» — кадров со съёмочных площадок, причём площадок фильмов 50-х годов. Она представляла различные типажи женщин, принятые в кино; парадокс этих фотографий в том, что Синди Шерман не пыталась добиться полной иллюзии старых фотографий. Она выдумала фильмы, актрис и сценарии, и представляла их в несколько нарочитой и в то же время неконкретной манере. Не было точной проработанных деталей — лишь несколько ярких, чуть утрированных акцентов, и была некоторая небрежность, вплоть до того, что в кадр попадали шнуры от студийного освещения и фототехники — Шерман не позволяла забывать, что является и фотографом, и моделью на фотографиях. Однако, несмотря на всё это, люди «узнавали» образы, а некоторые даже утверждали, что узнают и сцены из фильмов, хотя фильмы существовали только в воображении фотографа.

Это было создание некой виртуальной реальности, родившейся благодаря моменту узнавания — узнавания времени 50-х, которое многие зрители не могли помнить в силу возраста, как не могла — по крайней мере, отчётливо — помнить то время и фотограф. Были задействованы некие групповые образы, существующие в коллективном подсознании, и, используя эти образы, люди включались в виртуальную реальность, базирующуюся на «не совсем настоящих» фотографиях…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 15

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Разум. Невиртуальность», §1, окончание:

«…Новая история длится вечно, на самом деле. Может, нам стоит перестать давать имена историческим периодам, и тогда мы уже никогда не будет спотыкаться о разлагающиеся трупы отживших концепций.

Нет, будем конечно, мы же всегда это делали. И каждый раз, пробравшись с таким трудом через руины, мы отмечали тогда — и только тогда, что мир поменялся, и придумывали новое название для ещё одного ушедшего исторического периода.

Наблюдай мы внимательнее за настоящим, а не прошлым или будущим, легче бы проходили эти руины, а не совершали бы каждый раз переход через льды Хелькараксэ. Но так уж сложилось, что последние многие-многие века нашими умами поочерёдно правили две тенденции — преклонение перед прошлым и преклонение перед будущим. Сейчас мы снова стали замечать настоящее, и это будет ещё одной переменой в Новой истории — последнем историческом периоде разделённого человечества. Поздневековье пройдёт, и мы начнём новый отсчёт…»

(читать дальше)

Страница 1 из 3
1 2 3