Фонарь вырвался, покатился, подпрыгивая, по земляному полу. Тусклое пятно света металось по переходу, выхватывая из полумрака кабели на потолке, плотно прижатые друг к другу, блестящий круглый поручень, длинную тонкую царапину на крышке технического люка и его смятый угол — будто это был не сверхпрочный пластик, а обёрточная бумага. Уступы плохо обработанных каменных стен, тусклые блёстки крошечных кристаллов, капли конденсата. Белую крышку щитка, ярко красную обводку спящего дисплея. Бороздки, трещинки и бугорки чёрного влажного пола.
Как будто свет не знал, куда себя деть, и неуверенно ощупывал поверхности: нет, не то, нет. Всё не то. Но наконец успокоился.
Зак даже не понял, обо что споткнулся, одна нога просто зацепилась за другую, и вот он уже стоит на четвереньках, и от запястий к плечам поднимается столб пульсирующей боли, и саднят и гудят колени.
Он всхлипнул, втянул шумно воздух, полный влаги и запаха удобрений, поступающего по отводящим вентуннелям. И с отвращением сплюнул.
Боль немного утихла, и он перенёс вес на ноги, осторожно пошевелил кистями и медленно поднялся: на правом колене старый комбез разорвался, самому колену тоже досталось. Кожа была содрана, вместо неё — красно-чёрное месиво.
Зак поднял фонарь и неуклюже захромал дальше, шипя от боли. Его шарканье отдавалось в переходе, как будто впереди и позади шёл кто-то ещё, смешивалось с шорохом невидимых струек воды, стекающих по стенам, тихими вздохами вентиляции, едва слышным присвистом насосов и затихающим шумом ливня снаружи. Множеством негромких, шуршащих и шелестящих звуков, наполняющих темноту. Если бы не режим экономии, туннель сиял бы белым светом, и колено Зака было бы в порядке. А теперь придётся рыться в аптечке, ведь чёрт его знает, какая невидимая глазу дрянь живёт в здешней грязи.
После медотсека он прихромал на «пасеку» и остановился недалеко от входа, наблюдая за Идой. Когда здесь устраивали опытную делянку, то выбрали самую большую полость, но её всё равно как будто не хватало. Ида упоминала об этом. Не жаловалась — она вообще не жаловалась на ни что, но повторила вскользь несколько раз, поэтому он запомнил. Высокие контейнеры, установленные первыми, уже давно заполнились, и его предшественник придумал систему полок, горизонтальных и вертикальных. Из-за этого казалось, что «грибы» колонизируют стены пещеры, стараясь заполнить собой всё.
Но Ида никогда не позволяла им самим решать, где и с какой скоростью расти.
Сейчас она стояла к нему спиной, наблюдая за происходящим в одном из контейнеров. Зак никогда не понимал, как ей удаётся подмечать какие-то изменения в поросли. Для него «грибы» всегда выглядели одинаково отвратительно. Он, в общем-то, так и не смог заставить себя разглядеть их по-настоящему: слишком тошнотворным было зрелище.
Он всегда называл их «грибами», хотя знал, что они скорее животные. Насекомые. Или что-то третье. Но точно не грибы. Хотя пахло здесь всегда именно ими: склизкой сыростью, иногда настолько сильно, что тяжело становилось дышать. Дело было не только в том, на чём они росли, — смеси земли с каким-то добавками, но и в них самих. Они выделяли специфическое соединение, как растения — кислород. И этого газа иногда бывало слишком много. Запах расползался повсюду, проникая через закрытые двери, пропитывая одежду и еду.
Предшественник Зака, кстати, говорил, что ему этот запах даже нравился. Извращенец.
Зак сделал шаг вперёд, и Ида обернулась, пристально вглядываясь в полумрак.
— Нашёл причину протечки?
Он покачал головой:
— Просто дождь опять размыл часть защиты. Он будто растворяет её. Хотя это всего лишь вода.
— И вода всегда создаёт себе путь… — рассеянно ответила Ида, её мысли были заняты чем-то другим.
Всё же она подошла ближе и тогда заметила и прореху в комбинезоне, и торчащее из неё перебинтованное колено. Подняла вопросительно брови.
— Споткнулся на ровном месте, — Зак пожал плечами.
— Плохая примета, — машинально произнесла Ида, слегка наклоняясь и протягивая руку к бинту.
— И сбылась она моментально. — Он резко отодвинулся и поморщился от боли. Ида выпрямилась.
— Где ты упал?
— В туннеле, — нехотя признал он.
— И был контакт с почвой?
— С грязью, да. Слушай, я уже вколол… что-то от заражения, там была наклейка с этой их перечёркнутой амёбой. Или чем-то таким.
— Что-то с амёбой, — повторила она. Зак бы мог решить, что она его передразнивает, но Ида ко всему относилась подчёркнуто серьёзно. Возможно, чувства юмора у неё не было вообще.
— Из запасов медотсека? Там нет ничего достаточно эффективного.
Она задумалась, слегка скривив рот, потом кивнула своим мыслям:
— Тебе следовало сразу прийти ко мне. Иди обратно в медотсек и жди меня.
— Не надо, я же сказал…
— Это не обсуждается, — отрезала Ида. Хотя они и общались свободно, формально она была здесь главной, и он не стал спорить.
Сейчас она двигалась намного быстрее него и исчезла в коридорах где-то по дороге к медотсеку. Он не понял, куда именно она свернула.
Зак включил свет и заметил, что забыл прибрать здесь. Шкаф остался открытым, использованная ампула «с амёбой» всё ещё лежала на стойке. Он не мог вспомнить, как уходил, наверное, думал только о колене.
— Садись на кушетку, — сказала Ида, входя в медотсек. Её тон по-прежнему не подразумевал возражений.
Зак начинал злится. Он был способен позаботиться о себе сам, и ему не нравились приказы. Он не для этого отправился в самую дикую глушь. Здесь формальности — это именно формальности, никто никому на самом деле не начальник.
— Пожалуйста, сядь на кушетку, — уже мягче повторила Ида, видя, что он не двигается. — И закатай штанину.
— Она так высоко не закатывается, — мрачно сообщил он.
— Тогда ты знаешь, что делать.
Он расстегнул комбинезон, неловко вывернулся, чтобы по возможности освободить только больную ногу; получилось так себе, но левый бок всё же удалось прикрыть. И уселся на кушетку.
— Ты это колол? — спросила Ида, поднимаю ампулу со стола. Он кивнул. Она коротко ответила:
— Бесполезная дрянь.
На тумбу рядом с кушеткой она аккуратно сложила ножницы, упаковку зелёного пластыря, стерилизатор, пистолет для инъекций и коробку без этикетки. Машинально выровняла всё это и добавила:
— И срок годности у неё истёк. Единственный плюс: ни побочных эффектов, ни взаимодействия с другими препаратами. Потому что нечему взаимодействовать.
Ида пододвинула себе стул, взяла ножницы. Помедлив секунду, разрезала и сняла бинт.
Зак смотрел на её низко склонённый затылок, тёмные, убранные в пучок волосы, напряжённую шею с маленькой родинкой слева, у плеча. Он пытался вспомнить, прикасалась ли Ида к нему раньше за эти два месяца. Кажется, они даже не пожали руки при знакомстве, на ней тогда были перчатки… да, именно так. Она, как и всегда, занималась своими питомцами.
Сейчас колыхание коротких тонких волосков, выбившихся из причёски, перемещение родинки, когда Ида поворачивала голову, прикосновение её тёплых рук ввели его в странное состояние. Как будто звуки слегка притихли, и очертания предметов сделались мягче, и его мысли потекли намного медленнее. Будто он засыпал, пока Ида заново обрабатывала рану, перевязывала — на самом деле, намного лучше, чем он сделал это сам. И Зак очнулся, только когда она взяла его руку, потянула вперёд и вколола в сгиб локтя то, что содержалось в коробке без этикеток.