— Ты болен. Иди отсюда, я закончу сам.
Зак подозрительно уставился на него. При свете фонарей Фостер казался ещё старше и наивнее, одновременно. Как будто и правду был слегка отсталым. Но он просто странный. Все они тут были странными, вот так их сюда и взяли.
Как бы то ни было, Фостер прекрасно мог закончить и сам, осталось-то немного. А Зака действительно повело от духоты. Лучше спуститься через ближайший люк и добраться до каюты. Или попросить помощи у Иды, если не полегчает.
— Ладно, заканчивай, — нехотя бросил Зак и отступил в темноту.
— Столько звёзд — к дождю, — тихо произнесла Ида, уставившись на небо. Оно действительно впервые за долгое время было чистым, и звёзды рассыпались по нему, как крупа по столу.
Зак глянул на неё с изумлением: неужели она пошутила? Здесь всё к дождю, дожди идут ночь напролёт, а ночь — длиной в треть года, и стоят туманы внизу, скрывая под собой лес, так что со смотровой площадки видно только плотную колыхающуюся зеленоватую пелену. Впрочем, на здешний лес смотреть приятного мало: лабиринт переплетённых между собой отростков, мало напоминающих стволы и ветки, уж скорее корни. Никаких листьев, но если приглядеться — заметишь множество бледных коротких волосков. И всё, что живёт в этом лесу, так или иначе подобно «грибам», и лес источает их запах с такой силой, что он пробивается даже через туман.
Зак отвернулся: на базу смотреть сейчас и то интереснее, чем вниз. Пусть видно только её небольшую часть, но этого вполне хватает. Можно понять, что накрытая куполом база — сплав двух чуждых друг другу вещей. Куски старого корабля — жилой отсек, медицинский, технический, камбуз, склад, будто впаяны в скалу, и коридоры из пластика и металла срослись с каменными ходами. От скуки в этом можно даже найти какую-то философию. Мирное сосуществование, симбиоз представителей разных миров.
Он вздохнул: сырости и тут хоть отбавляй, но воздух свежий, не то, что внутри. Стоило подумать об этом, и сразу всплыло воспоминание о технологическом туннеле. Зак даже вздрогнул. Мало того, что его там… у него там был какой-то приступ, так Фостер с тех пор таскается за ним по пятам, как будто ждёт чего-то. Куда ни придёшь, он уже там и смотрит заискивающе, заглядывает в глаза. И Зака просто трясёт от отвращения, хотя раньше, кажется, Фостер был просто фоном, ну есть он где-то там, и чёрт с ним.
Хорошо хоть, сейчас его нет. Они с Идой тут одни.
Он скосил на неё глаза: под куполом тоже висела изморось, как и снаружи, и на рубашке Иды блестели капли воды, волосы прилипли к шее, родинка как будто подмигивала ему, то прячась в вороте рубашки, то выныривая, когда Ида вытягивала шею, сквозь стенку купола рассматривая что-то внизу. Она стояла так расслабленно, опершись на ограждение локтями и грудью, слегка прогнувшись и скрестив ноги.
Капля воды скатилась с его щеки в уголок рта, и он машинально облизнул губы. Горькая соль, вкус всего в этом месте.
— Я заметила, что ты уже не хромаешь, — произнесла Ида и повернулась к нему. Глаза у неё в сумраке казались совсем чёрными.
— Так неделя прошла, — буркнул Зак, не желая признаваться, что боль-то ушла, и кожа наросла новая, но колкая паутина под ней осталась. Её даже как будто с каждым днём всё больше, и ползёт она всё дальше. — Ты так беспокоишься, будто у меня… чума, что ли. Есть такая болезнь?
— Была, — ответила Ида. — Я беспокоюсь, потому что ты нужен мне здоровым.
Он хмыкнул и пожал плечами, не совсем уверенный, о чём она говорит.
— Эта бесконечная ночь, — она снова повернулась к лесу, — убивает. И день не лучше.
— Поэтому и есть смены, — глубокомысленно заметил Зак.
Ида дёрнула плечом:
— Я здесь дольше, чем ты… Ты понимаешь, что мы уже не выберемся отсюда?
— Что? — удивился Зак. — Что за бред?
Она молчала, мягко постукивая пальцем по перилам ограждения, потом спросила как будто невпопад:
— Тебя кто-нибудь ждёт?
Он помедлил, но ответил честно:
— Наверное, нет. Я не виделся с семьёй лет двадцать. Даже не знаю, живы ли они. И они про меня вряд ли что-то знают.
Она кивнула:
— И меня — нет. Семьи никогда не было. Была работа, много работы. Хотя мне кое-что в ней не нравилось. Я предложила это изменить, мне отказали. Я была неосторожна и позволила себе надавить на… кое-кого. И теперь я здесь, выращиваю этих существ. «Грибы», как ты говоришь. Экспериментальная делянка, одна из… Признаться честно, не знаю, из скольких, оставленных в разных медвежьих углах. Никто не знает, что сгодится, из чего будет толк. Мы всегда забрасывали удочки наобум, но нет смысла много на этот тратить. Старое оборудование, минимум персонала, причём… бросового.
— Зачем ты мне это говоришь? — Её последние слова разозлили Зака, и вопрос прозвучал резко. Она не обратила внимание.
— Потому что это одна из вещей, против которых я боролась. И проиграла. Меня буквально выкинули на помойку. У меня есть шанс выбраться отсюда, если я не просто оправдаю уже понесённые затраты на исследование… жалкие затраты, надо сказать, а сделаю проект сверхэффективным. И время, которое обычно на это отводится, истекает.
— И что будет, когда оно истечёт?
— Нас тут «забудут».
Зак ей не особо поверил. Он, правда, ни разу не слышал, чтобы Ида о чём-то врала, но и шанса поймать на лжи особо не было. До этого дня они говорили только о работе.
— Можно же просто… свернуть исследования и вывезти людей, ну, нас отсюда, — предположил он нерешительно.
— Полёт — это деньги и время. Закончится выделенный бюджет — и всё.
— Мой предшественник-то улетел.
— Твой предшественник был последним из старой команды, — возразила она. — Группы ценных сотрудников. Их перекинули на что-то более перспективное. А меня оставили здесь, это моё персональное наказание, ссылка, из которой нельзя вернуться. Я тут, потому что никто не верит, что это к чему-то приведёт. Кроме «грибов» здесь ничего интересного, для жизни много и других, более подходящих мест. Я всё ещё могу отправить сообщение, если найду что-то примечательное. Отправить и надеяться, что рано или поздно его услышат, и что поверят, а не сочтут это последней уловкой, и что всё-таки вернутся за мной.
— Ладно, а, допустим, я? — Зак ясно видел изъян в её объяснениях. — Ты говоришь о себе, но ты здесь не одна.
— За системами базы всё равно нужно смотреть, и они прислали, кого им было не жалко, — спокойно ответила Ида.
Зак проглотил обиду, но заметил насмешливо:
— У меня контракт.
— Да что ты.
И как обычно: ни капли иронии. Отрешённость, с которой Ида говорила — просто излагая факты, не пытаясь ни напугать его, ни убедить, пробирала до дрожи.
— Почему ты говоришь это сейчас? — В нём поднималась злость, и на Иду в том числе, ведь и она была частью системы. И вообще знала всё с самого начала. И хотя всё это — чушь, но если правда, то он застрял здесь из-за неё, это её наказывают, а он просто нанялся на единственную работу, куда его взяли после… после срыва.
Он вспомнил о Фостере. Вот кого точно никому не будет жалко.
— Потому что я обнаружила то, что можно использовать, — ответила Ида. — Не знаю, поверят ли они, но я должна попытаться. Пусть это жалкий шанс, и всё же — шанс. Теперь мне нужна твоя помощь. Так что я даю тебе мотивацию.
— Почему именно мне?
— А кому ещё? — она по-настоящему удивилась, даже развернулась полностью, чтобы получше рассмотреть его выражение лица.
— Мало, — медленно произнёс он, сам не ожидая, что вдруг заговорит об этом. Но если она действительно верит в рассказанную историю, то пусть платит за то, что втянула и его.
— Чего? — в её голосе ещё звучало эхо удивления.
— Мотивации, — ответил он. — Дай мне что-то ещё, кроме угроз. Какой-нибудь пряник.
Они смотрели друг другу в глаза, и Зак размышлял, не переборщил ли он и достаточно ли толсто намекнул? Да ладно, она намного умнее его, что тут думать, она всё понимает.