Страница 3 из 3
1 2 3

15. Цепь

Машина спала, и во сне мурлыкала тихонько. Белый кокон колыхался, обещая избавление.

Она прикоснулась к кокону, провела пальцами по поверхности ложемента: силикон был тёплым, внутри него светились тонкие жилки, по которым бежала машинная «кровь».

— Первый раз это немного пугающе, — предупредил доктор, когда она устроилась в ложементе, и тот сжал её тело несильно, но надёжно. Она чувствовала холодок в солнечном сплетении; как ни убеждала она себя, что все рано или поздно через это проходят, всё равно волновалась. Когда «поздно» — это всегда тяжело.

— Смотрите в центр круга, — сказал доктор, запуская установку. — И слушайте мой голос.

 

…Первый раз это было вот как: сильные руки засовывали её в мешок; но помешать им — искалеченная, в ожогах, с порванными мышцами, она не могла. Так что мешок с ней был завязан и брошен в реку. Вода ещё доносила искажённые бессмысленные слова людей на берегу, но сама шептала совсем иное: «Не бойся, я буду нежной…»

…В другой раз это была доска — скользкая от солёной воды. Сначала, правда, был грохот пушек, потом… провал, чернее их флага. Однако, кажется, она им не понравилась и потому оказалась на доске. Вода ударила её по барабанным перепонкам, но шёпот про нежность она успела расслышать.

Башенка 15. Цепь (рассказ)…На третий раз она ничего не поняла: ей было несколько часов от роду. Зато сейчас она уже знала: так поступают с незаконнорождёнными младенцами. И только теперь, в другой век, в другом месте, она расслышала, что и тогда вода шептала ей опять: я приму тебя, я нежна, я благодарна.

…На четвёртый раз она проснулась, разбуженная гулом машины. Холодок пропал, и исчезло тёмное пятно, что — как казалось ей — застыло позади сердца и не давало дышать, не давало даже думать иногда, давило и тянуло в темноту, в глубину внутреннего, зловещего и беспощадного моря.

Вместо того пятна на её руках выступили три других — три синяка от трёх уколов, три выходных отверстия, через которые машина высосала душевный яд.

Она благодарила доктора и машину, хоть той было всё равно.

И в следующие выходные она уже качалась на тёплых волнах южного моря, и чайки кричали у берега, и тихо шептала вода: «Я буду нежной с тобой, всегда, всегда… Не бойся, я буду нежной…»

10. 060

«Здесь сходятся ветра и течения, и судьбы, и стрелки часов…»

Я проснулся, поймав последние слова стиха. «Часов» — это важно, да. Я вспомнил, почему, и, пошарив по тумбочке, подтянул к себе смартфон. «13-57».

13-57?!

Я вскочил, протёр глаза: цифры не изменились. Но планшет, схваченный дрожащей рукой, показал мне «01-37». И я протёр глаза снова. Ну что ж, я не спал, не бредил, а мои электронные друзья подсовывали мне время с разницей в 12 часов. Если один из них врал (если?!), то хорошо бы, чтоб то был первый.

Я включил свет и увидел на наручных часах «06-23». Вот это было лучшее время.

В полной растерянности я потащился на кухню; итог: микроволновка — четверть восьмого утра, настенные часы — без четверти семь. Я затосковал: слишком много часов, и все они врут. За окном относительно темно, и я не помню, когда здесь в это время года бывает рассвет. Рука сама потянулась к телефону, я набрал 060.

— Здравствуйте, — сказала девушка, — меня зовут Мария.

— О… Олег.

— Олег, позвольте вам объяснить, как будет распределено время следующие двое суток, — бодро продолжила Мария. — От каждого стандартного часа будет отнято по четыре минуты, в сутках будет сорок таких укороченных часов, и эти два дня будут третьим апреля, воскресеньем, оба.

Два воскресенья.

— До свидания, — сказала Мария, и я спохватился:

— А время-то сейчас сколько?

Но услышал гудки.

Бред. Кошмар. Точно, кошмар, я ещё сплю.10. 060 (рассказ)

Конечно, я ущипнул себя. Было больно. Я снова набрал 060.

— Здравствуйте, Олег, — сказала Мария. Я сдержал рвущийся тоскливый стон.

— Подскажите точное время, пожалуйста.

— Семь часов ноль минут, — сказала Мария. — Вам пора вставать.

Я выключил телефон. И капсула остановилась. Это будущее. Две тысячи лет. Вот и закончился кошмар. Так всегда, когда летишь вперёд: то ли сон, то ли явь, время безумно. А когда возвращаешься, это похоже на смерть.

«…и сойдясь, устремляются только вперёд».

Мой новый город. Вчера я положил первый камень, а сегодня задуманные мной создания скользят по призрачным улицам. MARHIA просчитывает результат, и я изучаю сводку: всё ли создано по образу и подобию моей мечты, не нужно ли менять заповеди на инициирующем камне?

— Хорошо, — бормочу я, пролистывая страницы, — это очень хорошо. Две тысячи лет он простоит.

— Дадите имя звезде? — спрашивает MARHIA.

— Конечно.

А потом мы летим назад. И я слышу, как на доски падают комья грязи, как скрипит дерево, и запах влажной гнили, перегноя. Мне страшно, как никогда. В голову лезут байки о тех, кто за творения свои заплатил собственной кровью, о безумцах, ушедших в пепел, о тех, кто так и не увидел ни начала, ни конца, мучениках вечных петель. И вот я во тьме, бездыханный и прошлый, но всё ещё шепчу и шепчу себе, что это, должно быть, кошмарный сон, и всё никак, никак не могу проснуться.

Таро как вдохновение: Ангелариум

Eistibus, Angel of Divination
Эйстибус, ангел предсказаний

«Ангелариум» — оракул художника Питера Морбахера. Сумрачный, затягивающий в себя, сложный — и на изобразительном, и на эзотерическом уровне; основанный на Древе Сефирот; смесь каббалы с постпостмодернизмом («метамодернизмом», как говорит Денис (https://t.me/skorbilin/8)).

Ангелариум — это мир ангелов, и всё там подчинено небесной гармонии, всё по-прежнему такое, каким было задумано в момент творения. Это в человеческом мире всё давно запуталось, потому что мы имеем дело со временем, а время перетирает жерновами все творения всех творцов, время превращает нам в бесконечные, испущенные из центра Вселенной лучи, устремлённые вечно в неизвестность. Оно отрывает нас от самих себя, от корней и первоначальных миров, от богов и родных планет. Мы — порождение взрыва, мы исповедуем время, мы хрупкие оси вечного двигателя (https://music.yandex.ru/album/10982/track/12642643).

Shateiel, Angel of Silence
Шатэиэль, ангел тишины

В Ангелариуме всё иначе. Там нет и никогда не будет времени. Каждый выполняет свою роль, у каждого своё место в общей схеме, и до тех пор, пока это так, Древо жизни держится, а любовь движет солнце и светила. Ангелариум — прекрасная недвижимость, ток энергий по связующим линиям, спасение для запутавшихся, путеводный маяк для ищущих истину.

=======

Binah, Emanation of Knowledge
Бинах, эманация знаний

Это не Таро, разумеется; в структуре «Ангелариума» нет ничего от устоявшейся схемы Таро. У него своя логика и своё основание — каббала, как уже было сказано, точнее, её понимание Питером Морбахером. Как и другие, насквозь авторские колоды, созданные талантливыми людьми, эта несёт на себе отпечаток личности автора, его философии, особенности его персональной эзотерики и, очевидно, его корней тоже. Отсюда классические свойства всех подобных вещей: вы либо чувствуете сродство с автором, и тогда обожаете то, что он делает; или нет, и никакого диалога не получается.

Уже понятно, я думаю, что на мой взгляд «Ангелариум» прекрасен.

======

«Ангелариум»: сайт | amazon

Питер Морбахер: devaintart | twitter

Маргарет Этвуд, ч. 1

Я собираю вместе то, что в разное время было написано мною о её книгах. Первая часть — путь архетипов.
Вторая должна быть о трилогии.
Но вообще это вряд ли когда-то закончится. Я продолжаю мысленно возвращаться к этим книгам снова и снова.

6 декабря 2007 года

Та, кто плывёт по подземной реке. История в картинках

«В зале мумий целоваться запрещено».

Отсутствие гармонии, архетип 1: почва имеет тенденцию истощаться

«Съедобная женщина» / «The Edible Woman»

1969, рос. изд. 2004 (и 1981?)

«Хорошенько охладите поверхность стола… а также продукты, посуду и кончики пальцев…»
Текст от 02 марта 2006: «Чёрт его знает, о чём книга; там слишком много всего, слишком много артефактов, удачных фраз, образов, сцен, чтобы свести это к единому знаменателю, вбить в одну тему. На обложке написано, что книга «предвосхитила феминистское движение», но это фигня. На обложке ещё разная чушь написана, в основном на основе надёрганных цитат, которые без контекста, естественно, лишены смысла. Автор, на мой взгляд, пишет умные книжки буквально о том, что видит, о нашем мире, о нашей кривой социальной реальности. И она всегда предельна точна в описании этих вещей. И всё то, что происходит с людьми (как в этой книге) или с миром (см. далее) в её текстах, удивительно логично и предопределено нынешним положением вещей; в конце концов, это всегда заканчивается тем, что простое побеждает сложное, разум начинает уничтожать себя, как слишком организованная, но нестабильная система. Нестабильной эту систему делает всё та же кривая социальная реальность. Вкратце: спасения нет :)».
Ага. Однако есть ещё кое-что.
Я теперь чувствую, о чём книга; надеюсь, никто не спросит, чем чувствую.
Я возвела Этвуд на пьедестал, нет, я придумала ей статус, и теперь могу находить в её книгах всё, что моей душе угодно.
Слишком много ролей, слишком давно мир встал с ног на голову, чтобы можно было безболезненно примирить себя настоящую с тем, что подразумевают эти роли.
«— Мэриан! — наконец с ужасом воскликнула она. — Ты же бунтуешь против своего женского начала!
Мэриан перестала жевать. Эйнсли смотрела на неё сквозь чёлку, упавшую на глаза, в которых читалась обида и даже упрёк. Как ей это удаётся — эта оскорблённая добродетель, эта невыносимая серьёзность? Можно подумать, Эйнсли исповедует нравственные принципы «нижней дамы».
Мэриан опустила глаза. Безногий торт навзничь лежал на блюде, кремовое лицо бессмысленно улыбалось.
— Глупости, — сказала Мэриан. — Я просто ему торт.
Она вонзила вилку в торт и аккуратно отделила голову от туловища».
Языческий ритуал, интуитивное решение; и смысл прямо противоположный — смирение с тем, чего нельзя изменить, сколько не примеряй маску «цивилизованного» мира. Ни одна оболочка, ни одна клетка не выдержит этого, и будет сожрана истинной тьмой; когда тебе грозит гибель, вторая сторона — та, что с острыми зубами-саблями, когтями тигрицы и ненасытностью моря, неизбежно проснётся, держи её не держи.
А потом можно будет снова притворяться, что не знаешь, кто же плывёт по подземной реке. Я о том, что в конце и начале книги, в тексте от первого лица, та же самая интонация, что и в «Мадам Оракуле», а значит, эти книги об одном и том же.
Мэриан выбрала свою судьбу, но эта судьба ей совершенно не подходила. Всего-то — неподходящий мужчина. Ну ладно, два неподходящих мужчины. То, чем Мэриан была, оказалось так надёжно сковано, спрятано, заперто на сотни замков, что у этой сущности не осталось иного выхода, как уничтожить свою тюрьму — саму Мэриан.
Но эта, первая книга — самая спокойная, в духе архетипа; гибнет только сама женщина. На этой «дороге смерти» ей остаётся всего-то пара шагов. По счастью, почти исчезнув, растворившись, она заставляет проснуться инстинкт самосохранения. Нежелание принимать свои истинные желания едва не доводит Мэриан до гибели.

Отсутствие гармонии, архетип 2: смех, слёзы и подземная река

«Мадам Оракул» / «Lady Oracle»

1976, рос. изд. 2005

Чёрт, ну это — это книга про любовь.
читать дальше «Маргарет Этвуд, ч. 1»

Переход через Хелькараксэ — 15

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Разум. Невиртуальность», §1, окончание:

«…Новая история длится вечно, на самом деле. Может, нам стоит перестать давать имена историческим периодам, и тогда мы уже никогда не будет спотыкаться о разлагающиеся трупы отживших концепций.

Нет, будем конечно, мы же всегда это делали. И каждый раз, пробравшись с таким трудом через руины, мы отмечали тогда — и только тогда, что мир поменялся, и придумывали новое название для ещё одного ушедшего исторического периода.

Наблюдай мы внимательнее за настоящим, а не прошлым или будущим, легче бы проходили эти руины, а не совершали бы каждый раз переход через льды Хелькараксэ. Но так уж сложилось, что последние многие-многие века нашими умами поочерёдно правили две тенденции — преклонение перед прошлым и преклонение перед будущим. Сейчас мы снова стали замечать настоящее, и это будет ещё одной переменой в Новой истории — последнем историческом периоде разделённого человечества. Поздневековье пройдёт, и мы начнём новый отсчёт…»

(читать дальше)

Переход через Хелькараксэ — 14

Цикл статей о невиртуальности, телесности и наблюдателях.
Глава «Разум. Невиртуальность», §1, продолжение:

«…Революция зрения, давшая толчок прогрессу, приведшая к тому варианту дикого мира будущего, который мы имеем сейчас, — к нашему настоящему, должна потухнуть. Как и любое пламя, разгоревшись ярко, она пожрала саму себя и обанкротилась исторически. Ресурс визуальности исчерпан, и отныне пространство наполняется не только светом, но и тенями; ориентироваться в этом сумраке нужно, опираясь на иные органы чувств, доверяя больше телу, чем разуму. Одновременно это означает возвращение единства, утерянного не так давно — в исторической перспективе, когда затеянный много сот миллионов лет назад симбиоз отдельных клеток ради создания единого организма вновь обретает свой истинный смысл. Здесь становится важен голос каждого.

Услышать эти миллионы голосов — значит услышать самого себя, впервые столкнуться с собой, не как с «другим», но как с «я». Это возвращение истины…

[…]

…Можно разбиваться смартфоны детей об стену, можно приветствовать новое время, можно пытаться коммерциализировать новый уровень связности общества, можно демонстративно избегать социальных сетей и хвастаться этим; можно ненавидеть новую эпоху, можно мечтать о ней, можно использовать её или оставаться равнодушной, нельзя сделать только одну вещь: отменить её наступление. Ведь если вы её заметили, значит, она уже здесь, а вы, как обычно, всё пропустили…»

(читать дальше)

Страница 3 из 3
1 2 3