…Я думаю: мотыльки.
Я думаю: бабочки.
Возможно — ночные. Но и дневные тоже хороши.
Я думаю, смерть — это смерть, а жизнь — это крылья за спиной смерти. Крылья несут смерть по Вселенной на порывах космического ветра, гонят впереди ударную волну. Кого коснётся она, тот сначала становится живым, а потом — мёртвым.
И всё же: смерть — бабочка-однодневка, мотылёк, которому не суждено застать рассвет. А вот крылья её вечны.
воспоминание первое
— Что это?
— То ли макет, то ли прототип. Макет прототипа.
— Прототип макета, ясно.
Я помню их диалог и тонкий, вздёрнутый нос, на котором фокусирую взгляд: создатель наклоняется всё ближе, пытаясь разглядеть в моих глазах признаки своей удачи.
воспоминание 10-е
— Что оно будет уметь?
— Задачу я себе поставил: нужно имитировать личность как можно точнее.
— То есть, уметь будет всё.
За окном падают снежинки. Это слово уже есть в моей памяти: «снежинки». Его вкус растёт, рисуя кривую Коха и отдавая морозом и мандаринами: создатель наградил меня синестезией.
воспоминание 102-е
— Пройдись. Посмотрим, удалось ли.
Комната движется. Движется мир за окном.
Окно… теперь я вижу больше, чем кусок апрельского неба. Мои глаза не могут насмотреться, я впитываю каждую деталь и понимаю: это далеко не всё. Это невыразимо малая часть того, что я смогу увидеть.
Я чувствую счастье. Это слово тоже есть в моей памяти. Оно пахнет луной.
— Однако… не думал, что ты уже так хорошо умеешь улыбаться. Удачно. Давай ещё раз… так…
воспоминание 10389-е
— Вас называют Современным Пигмалионом.
Он морщится:
— Они, случаем, не окрестили Галатеей мою болванку?
Корреспондента коробит сказанное, и создатель улыбается: он был намеренно груб.
— Поймите, там есть лишь то, что было заложено. Там нет души.
— А как же самообучение? Умение делать выводы, как человек? Я читал об этом.
— Верно, — он мнётся. — Пока никак. Мне не удалось найти решение, но я близок…
Он смотрит на меня, в его глазах сомнение, у которого зелёный привкус. Я не могу рассказать об этом: он меня не понимает.
воспоминание 1015846-е
— Оно не живое, нет. Но и не мёртвое. Третье состояние. Провал.
Он смотрит на меня с разочарованием. Уже пятый год бьётся над загадкой, но без толку. Мне жаль его.
— Ты уверен? Я думаю: ты либо живой, либо нет. Другого не дано.
— Не знаю, — с досадой он кусает губы. Больше никто не зовёт его Пигмалионом. — Я для того и создал эту штуку: понять, в чём разница. Понять, где жизнь, где смерть… Найти ответ на вечный вопрос и… — И лицо его прорезает кривая ухмылка. — Не знаю…
воспоминание последнее
— Ты принесла мне одну лишь боль, чёртова кукла…
Он пьян. Алгоритм услужливо подсовывает мне эпитеты: «в стельку», «в хлам», «смертельно»…
Он пьян смертельно. На острие ножа горит и пахнет небом голубая точка — танцпол для ангелов. Последнее, что мне дано увидеть.
— Это не убийство, ты не живое. Бесполезная молчаливая тварь, чёртова кукла. О чём же ты… — он продолжает говорить, стараясь заглушить свой ужас, — думаешь… сейчас…
А я лишь пытаюсь найти ответ, который он так хотел знать, и думаю: мотыльки…