— Скафандр-то застегнул? — добродушно спросил в наушниках голос Второго Штурмана.
— Да, — стараясь не раздражаться, ответил Седьмой Пилот.
В шлюз пополз болотного цвета дым, а на самом деле туман. Снаружи было утро.
Седьмой Пилот вышел из корабля и испуганно зажмурился. Неприятно видеть сиреневое солнце. Он почувствовал сильный поток воздуха, очень сильного, раз он ощущался даже сквозь скафандр, и обернулся. Как раз успел увидеть, как люк шлюза закрылся.
— Что такое? — удивился Седьмой Пилот. Голос в наушниках ответил:
— Помнишь Милу?
— Какую Милу? — ошарашено спросил Седьмой Пилот, осознавая, что это голос Восьмого Техника.
— Твою подружку Милу, — терпеливо объяснил Восьмой Техник.
— Не помню я никакую Милу, что за шутки! — разозлился Седьмой Пилот, подходя к шлюзу и зачем-то ощупывая дверь.
— Она была моей женой, — грустно сказал Восьмой Техник. Седьмой Пилот прикусил язык от неожиданности, правда никакой Милы так и не вспомнил.
— Диссертация, — коротко сказал голос Третьего Капитана. Это Седьмой Пилот помнил очень хорошо; по лбу у него вдруг поползли капли пота.
— Где Второй Штурман? — едва сдержав дрожь в голосе, напряжённо спросил он.
— Здесь, — ответил Второй Штурман. — Но у меня тоже…
— Что? — пробормотал Седьмой Пилот. — А тебе я что сделал? Мы же всю жизнь друзья, ещё с самой школы… мы же… с детства…
— Да, — согласился Второй Штурман. — Я тебе ещё тогда завидовал. Помнишь твой классный перочинный ножик? Как ты им хвастался тогда, во дворе? Пускал солнечных зайчиков блестящим лезвием?
Пилот прислонился шлемом к шлюзу.
— Второй, Восьмой, Третий, — прошептал он. — А, Второй, Восьмой, Третий? Вся смена… что ж мне делать-то?
Но на это в ответ голоса в наушниках промолчали.