У Тимура во рту пересохло: а если и правда? Дело даже… дело даже не в нарушении инструкций. Он сможет добраться? Объяснить чекпойнтам, что имеет право на свободу передвижения?
— Но оно же никогда не закончится, правда? — Настя снова стала самой собой, кокетливо дёрнула плечом и улыбнулась в камеру чуть грустно. — Правда? Мы никогда не встретимся с тобой.
Сработал таймер, и окна потухли. Тимур потянулся за палочками для лапши, пальцы его почему-то дрожали.
Уставившись в ноябрьскую темноту, он сидел у кухонного окна, ел слишком острую, остывшую лапшу и думал, сам не зная о чём. Пока ему не показалось… не показалось, что кто-то смотрит на него из темноты, стоя у погасшего фонаря. Смутная фигура, вовсе не зловещая, а очень грустная. Смотрит, прощаясь и пытаясь запомнить его силуэт, слабо очерченный жёлтым светом бра.
Последний день, последняя трансляция, и каждый из семерых вовлечённых об этом помнил. Мразик молчал. Он молчал с тех пор, как игра показала ему что-то. Молчаливым Мразик всё больше возвращался в человеческое состояние, аттракцион неслыханной эволюции. Ездок нервно щёлкал мышью, стрелял глазами по углам монитора, даже растерял часть своего буддистского благолепного просветления. Поэтесса курила без остановки.
Только Настя и Туз оставались на удивление безмятежными. Настя сказала: «Привет-привет», — тряхнула волосами, повела грудью — но рассеянно, скорее по привычке, и занялась игрой. В окне Туза сейчас даже щелчков было не слышно, поди пойми, играет он или просто пялится в монитор.
Тимур нервно переключался между окнами, вглядывался, будто… господи, я же ищу комбинацию, понял он вдруг. Не в вариантах игры, в этих шестерых. Комбинацию чего? Какого выигрыша?
И остановился.
Открытым осталось окно Хикки. Она (он) смотрела(-ел) точно в центр монитора, неотрывно, резко дёргала(-ал) плечом при каждом щелчке. И её (его) левый глаз тоже дёргался — так заметно, что Тимур застыл, уставившись на этот нервный тик. Как следил бы за качанием метронома.
Хикки, впервые за весь эксперимент, посмотрела(-ел) в камеру.
— Я всегда проигрываю. — Это был не голос, всё тот же шёпот, которым говорят асмр-блогеры. — Всегда, на что ни ставлю только. Ты хорошо смотрел. Ты добрый.
Тимур невольно улыбнулся.
— Надеюсь, мы не встретимся, — прошептала(-ал) Хикки с потаённой горечью, отводя глаза, опуская голову совсем низко. Камера уже смотрела ей (ему) в затылок. А сама (сам) Хикки, кажется, не могла (не мог) видеть игру. Но продолжала(-ал) кликать: щёлк, щёлк, щёлк…
«Надеюсь, мы не встретимся». Волоски на руках Тимура встали дыбом. Страшно, по почему страшно? Будто упала тьма. Как в детстве, когда смотришь ужастик, от которого взрослого человека только на хихиканье пробирает. Но ребёнком боишься всего: оборотней, зубастиков, человека с лезвиями на руке, другого человека, опутанного колючей проволокой. Старый, добрый, мёртвый ныне жанр ужасов. Вот как Тимуру стало страшно: как в детстве, когда за твоей спиной всегда кто-то прячется, лишь сядет солнце и погаснет свет на кухне.
В окне номер двенадцать Поэтесса улыбалась. Что за день такой? Тимур никогда не видел её улыбки. Злая, конечно же, и полная безмерной печали. Разве улыбка не должна излучать радость? Разве это не то самое шаблонное выражение? Поэтесса кивнула, чёлка упала ей на глаза, заслоняя горящий в них огонь. Пламя ночных костров.
Да что со мной? Холодным ветром протянуло по спине. Поэтесса кивнула ещё раз и выключила камеру. Хикки тут же сделала(-ал) то же самое.
Тимур понял, что вместо Ездока и Мразика тоже чёрные прямоугольники. Как давно уже?
Настя что-то быстро говорила в камеру, Тимуру показалось, что он прочёл по губам «не смотри». Но вместо того, чтобы раскрыть седьмое окно, он потянулся к первому.
Туз поднял руки, вытянул ладони перед собой и задумчиво изучал. На правой не хватало мизинца.
— Она существует, — сообщил Туз, не глядя на Тимура. Камера Туза выключилась будто сама собой, по крайней мере, без участия его рук.
— До встречи! — успела крикнуть Настя, прежде чем и её окно погасло. Неужели уже час прошёл?
Неужели всё?
Всплыло окошечко скайпа: Тимуру только что написал заказчик.
— Да, — сказал скайпу Тимур, — одну секунду.