Обучение по прецедентам, или индуктивное обучение, основано на выявлении эмпирических закономерностей в данных.
Википедия
— Ну же, — поторопил его князь, — Олово или Медь?
***
— Я знаю, что ты смотришь, — Настя потянулась, выпячивая грудь, подалась вперёд так, чтобы камера заглянула ей в декольте. — Нравится? — Она слегка сжала бюст локтями, и ложбинка обозначилась глубже.
Картинно облизав губы, Настя спросила с потаённой надеждой:
— Сыграешь сегодня на моей стороне?
Разумеется, Тимур не знал имён никого из доверенной ему шестёрки; сначала он звал их по подписям окон на мониторе: третий, седьмая, девятый… Потом сами собой принялись выскакивать прозвища. Девушку в окне номер семь он окрестил Настей. Она была похожа на Настю: около двадцати, ярко-рыжие до плеч волосы, потемневшие у корней, жирно подведённые круглые глаза, то ли серые, то ли голубые. Их точный цвет скрывали мрачное жёлтое освещение в Настиной комнате и слабое разрешение веб-камеры.
Настя не наряжалась — зачем одеваться по-уличному ради ежедневного сеанса игры? — усаживалась за ноутбук в пижамных штанах и футболке с вытянутым вырезом. Но красилась: чёрная подводка и красная помада.
Тимур давно признался себе, что теперь именно Настя — главная причина не бросать нелепую работу. Из шестерых участников группы Насте доставалась львиная доля его внимания. За остальными он следил, так сказать, спустя рукава. Прикрыв глаза?
«Подприкрыв». Что, в общем-то, неправильно. Но в любой момент мог — что? «Подприоткрыть».
Месяц назад он верил, что его удержит ответственное отношение к работе; Тимур всегда этой своей чертой гордился: ни одного нарушенного срока, никаких горящих дедлайнов по его вине. И всё не из-под палки, а просто так он устроен или воспитан. Ответственный, надёжный человек, хозяин своего слова.
А кроме ответственности сыграло бы роль и то, что шесть человек по другую сторону монитора были его единственной компанией за… с февраля? С марта? Почти год.
Но ответственность сдалась первой, а виртуальная компания с односторонней связью оказалась ещё хуже, чем вообще никакой.
Настя с самого начала пыталась вызвать его на разговор, добиться ответа хоть как-то. Но возможности ответа от наблюдателя технически не предусматривалось.
— Я буду играть, а ты смотри, — бормотала Настя. — Целуй меня в щёчку на удачу.
Тимур наклонился и чмокнул воздух в сантиметре от монитора. Настя не могла знать, что он выполнил её просьбу, но всё равно кивнула, запуская игру.
Он проверил остальных: Мразик шевелил губами, ведя бесконечный монолог, от которого у нормальных людей вяли уши. Поэтесса сосредоточенно кликала мышкой, выбирая из предложенных игрой вариантов. В поле камеры попал кусок тетради, исчёрканной схемами и демоническими рожицами на полях.
Ездок был мрачен, на лицо его, рябое от теней, падали шнуры давно отросших дредов. Некому было нынче привести волосы обитателя окошка номер три в порядок.
Туз в окне номер один, полная противоположность Ездока, в строгом костюме с ослабленным галстуком, неспешно налил в стакан минералки, аккуратно закрутил пробку, отпил с достоинством и только потом запустил игру. Посмотрев в камеру, вежливо поздоровался с наблюдателем. Вроде бы дал понять, что «всё знает», но не считает нужным придавать наблюдению особого значения.
За спиной Туза открывался вид на кусочек кабинета с золотистыми обоями и тяжёлыми синими шторами и окно, полное ноябрьского вечернего мрака. Судя по отсутствую огней за окном, жил Туз загородом — и никаких соседей поблизости там не было.
Наконец, появилась(-лся) Хикки. Всегда с опозданием, всегда с робостью или даже страхом на тонконосом, вытянутом лице. Через очень коротко остриженные волосы просвечивает бледная кожа, глаза неизвестного цвета: Хикки никогда не смотрела(-ел) в камеру, даже случайного взгляда не бросила(-ил). Тощая(-ий), обряженная(-ий) в широченные («оверсайз» каждый раз говорил в голове Тимура чей-то голос), вручную крашеные — все эти сине-зелёные круги и пятна — тряпки с бахромой по подолу и рукавам. И даже последняя надежда понять, девочка Хикки или всё-таки мальчик — разглядеть кадык, тонула в намотанном на шею полотняном шарфе, которую неделю одном и том же. В очередной раз, глядя на подставленную камере макушку, Тимур подумал: кто-то же стрижёт Хикки. Или она (он) давно сама (сам) наловчилась(-лся) так хорошо управляться с машинкой?
Хикки что-то бормотала(-ал) под нос, тихонько, монотонно. Тимур, как всегда, прибавил звук в окне номер одиннадцать, и, как всегда же, так и не разобрал слов. Будто какой-то асмрщик пишет дорожку для своего видео. Или так, более благородно: будто волны накатывают и наступают на берег. Хикки вытянула(-ул) узкую ладонь с крохотными, почти детскими пальчиками и несмело положила(-ил) её на мышку. И защёлкала(-ал), делая выбор со звуковой скоростью. По быстроте решений и объёму обработанных выборов никто не мог угнаться за Хикки.
В унылые, тёмные вечера Тимур даже фантазировал, что может быть Хикки, на самом деле, — новейшая разработка, прототип андроида или человека с аугмент-чипами, и тогда, выходит, Тимура всё-таки оставили в проекте работать по специальности.
Он приложил руку к созданию игры, к тому чёрному ящику внутри неё, который человечество называло нейросетью, а Тимур про себя — «великом котлом». Когда первый этап был закончен, половину команды уволили, Тимур точно не знал причин такого решения. Однозначно нелепого и глупого. Он остался без работы, дня два думал, что надо бы искать следующую, но запас денег на счету, усталость и промозглая осень за окном шептали: не, погоди.
И на третий день работодатель написал в скайпе о том, что есть работа, но немножечко другая. Просто Тимур такой ответственный и по другим критериям тоже вполне подойдёт.
— Я занимаюсь потоками и машинным обучением, я не психолог, — недоумённо ответил Тимур, выслушав предложение.
У человека на том конце был бархатный, оперный голос, но, видимо, не было камеры. С самого начала звонки шли только голосовые. Но какая разница, ведь работала была настоящая, деньги тоже.
— Вам не нужно анализировать их поведение или делать выводы, — пояснил бархатный голос. — Лишь наблюдать.
«Какая-то крипота», — подумал Тимур. В проекте настал момент тестирования на фокус-группах, но то, что описывал работодатель, звучало совсем не так. Звучало, как настоящий эксперимент британских учёных.
— Подглядывать?
— Нет, они будут знать, что за ними наблюдают. Это часть эксперимента. Мы сказали всей дюжине, что будут наблюдатели. Однако у первой группы, первой шестёрки его нет.
— Я понял. Хотите понять, будет ли разница в результатах. А не слишком ли…
— В этом суть эксперимента. Люди считают себя фокус-группой для новой игры. Игра — всего лишь ширма. Она бессмысленна по своей сути, вам ли не знать, — усмехнулся бархатный голос. Тимур вынужден был признать, что тоже так думает. Почти с самого начала. Но не говорить же такое людям, которые ему платят деньги. И вообще, это не его область, он не геймдизайнер, не маркетолог, не психолог. Он говорит с машинами, а не с людьми.
— Случайный набор пар объектов, понятий, ситуаций, — продолжал голос. — Люди делают выбор. Иногда игра вознаграждает выбор, иногда нет. Шесть пар людей, в каждой паре — схожие по демографии, интересам, даже намерениям участники.
— Разве показанные карточки в игре тогда не должны совпадать? — спросил Тимур, подумав.