Меня сбили на переходе в 16.46, я точно знаю: глянул на часы, а через миг понял, что поднимаюсь всё выше и выше и одновременно падаю всё ниже и ниже. Лучше бы на дорогу посмотрел.
Потом в золотой, ярко освещённой зале я предстал пред очи… ни ангела, ни демона, а чёртекого. Он мне сказал:
— Выбирай: рай, чистилище или ад. Мы тут за свободу выбора.
— Хм, — я задумался, — я тогда хочу реинкарнировать.
— Э-э-э, — забеспокоился Чёртекто, — зачем это? Не нужно тебе это вовсе.
— Хочу, чтобы мне воздалось по вере своей, а я в жизни верил в реинкарнацию.
— Точно? Разве ты не хочешь отдохнуть?
— Точно. Так что воздавайте.
Чёртекто пожал плечами и достал откуда-то лоскутное одеяльце, ножницы и иголку с ниткой:
— Вот. Это твоя жизнь, делай из неё новую.
Я повертел одеяльце в руках.
— Помочь? — участливо спросил он. — Сделаю скидку с базового тарифа.
— Не-а, не знаю, что ты за это попросишь, но наверняка обманешь.
— Ладно, давай сам, — усмехнулся Чёртекто.
Работник кройки и шитья из меня тот ещё, да и лентяй я порядочный, а жизнь моя мне нравилась. Поэтому я решил сильно её не менять, разрезал одеяльце, развернул половинку, да и сшил снова кое-как.
— Прям как новое, — с гордостью сказал я.
— Тогда бывай, — осклабился Чёртекто, и я подумал, что всё-таки он, наверное, чёрт, иначе зачем ему по два ряда зубов и раздвоённый язык? И тут я снова стал падать и подниматься, но в этот раз меня сопровождало пение, может быть даже ангельское, но слишком уж явно звучала издёвка, когда прекрасные голоса выводили: «Поднять знамёна, салют! Ты сегодня узнал обо всём…»
Проснулся я поздно; собрался, позавтракал, отвёз сделанный заказ, встретился с друзьями. Я ехал домой, было без четверти пять, и я думал, что нужно успеть ещё кое-что сделать. Проскочил через переход на жёлтый, а потом — был толчок, тело на лобовом стекле — такое знакомое и когда-то родное, разворот, удар справа, потом — слева, и боль в животе. И я снова летел и падал одновременно.
В золотой зале на полу сидел Чёртекто, рядом лежало моё одеяльце. Он поманил меня пальцем и ехидно спросил:
— Ну что? Рай, ад? Ножницы?