Когда придёт конец календарям
Материалы из архива цвергов
Центральная крепость, сектор 24, камера 2, место 235
Допуск для древних: возможен
Допуск для орденцев: нежелателен
—
Дневники небесного дома, и/к к01-4777
15 марта 2315 г.
Всю мою жизнь я думаю цитатами из песен, когда эмоции переполняют меня. Кто-то сказал, для влюблённых людей в песнях появляется смысл. Для меня все чувства связаны с музыкой.
Сегодня — грусть. Странно, что понадобилось целых две недели, чтобы она взяла своё. Две недели!
Я утешаю себя, что всё к лучшему (и так и есть), что будущее будет прекрасным (наверняка, так и есть), но правда в том, что беспокоит меня только одно: больше нет выбора.
Раньше он был — теперь его нет.
Как бы то ни было, всё уже свершилось и предопределено на годы вперёд.
На десятилетия. Для меня — навсегда.
6 июня 2315 г.
Наверное, легче уже не станет. Я долго ждала, когда же тоска свернётся в точку, как утерянное измерение, но видимо этому не суждено произойти.
Она лишь опустилась глубоко-глубоко, так, чтобы не мешать мне, своему носителю, существовать. Но всегда будет пить из моей души, как из колодца.
Неважно.
(Важно, но что толку писать одно и то же?)
Меня отправили на курсы переквалификации. Поразительно, что здесь что-то такое нашлось. Интересно, нас об этом предупреждали? Может быть, я просто не помню?
Зет говорит, что курсы — знак моей хорошей работы. Собирается перевести на другое место, более ответственную должность. Ну-ну. Как будто она так уж мне нужна.
Я ленивая. В дневнике-то я могу говорить правду?
7 июня 2315 г.
На курсах провели тестирование, а после улыбчивая девушка Ната сообщила результаты. И выяснилось, что начальник мой был не прав (бедняга; когда он узнает, его кондратий хватит; неправым Зет быть не любит). По всем признакам мне вообще нужно в другой сфере работать.
Мне нравится на биостанции, но я не против и сменить работу. Может, тест не врёт, и там я принесу больше пользы? Всё равно ничего из того, что здесь требуется, не подходит к моей предыдущей специальности. Она даже для меня выглядит настолько ненужной, что я удивляюсь, как я вообще прошла отбор. Что мне тут делать, какой от меня толк?
Ладно, я знаю, что меня взяли из-за генетического маркера. «Они» надеялись, что из этого получится что-то интересное. Я бы сильно не рассчитывала: я-то самая обычная. Просто человек, неотличимый в толпе.
—
Личные записи предков, и/к 004579
Фрагмент №1
«…Если бы меня спросили: Мирий, что тебя пугает больше всего здесь? Я бы не задумываясь ответил: пространство. Оно совсем другое. Другое всё.
Не только то, что я вижу вокруг. Или чего не вижу. Оно по-другому ощущается в голове. Я думаю, думаю, думаю о нём, оно заполняет все мысли, такое оно большое.
Мирий, говорю я себе, ты не о том думаешь. У тебя есть дело, и делай его.
Всё равно никто не спросит у тебя, чего ты боишься. Потому что все тоже боятся.
И, вот уж наверняка, боятся того же самого…»
—
Дневники небесного дома, и/к к01-4777
10 сентября 2315 г.
Мне выдали сертификат первого этапа, уже можно было бы отправляться на стажировку. Только пока некуда: первый детский сад заработает в следующем году. Я чуть-чуть шокирована, что уже семь женщин умудрились забеременеть: три-то здесь вместе с партнёрами, но остальные нашли пару после отлёта — и как быстро!
Не знаю, чего в этом больше — прагматизма или биологии.
Поскольку стажировка пока отменяется, я занимаюсь обучающей программой. Она гибкая, подстраивается под детей с разными способностями и склонностями, но есть базовый блок, который невозможно обойти. Бо́льшая часть информации этого блока мне понятна, но я пока не могу объяснить даже себе, зачем там сведения о географии Земли. Как нам это поможет?
Понимать принципы сдвига тектонических плит — это одно, а заучивать, куда впадают русла рек, которых наши потомки никогда не увидят, — другое. Зачем оно нужно?
Даже я задаюсь таким вопросом, а уж родители озвучат его обязательно.
«Впадает ли наше небо в чужое море?
Да/нет»
И мигающий курсор.
5 февраля 2317 г.
Семеро годовалых (плюс-минус) карапузов — мои лучшие друзья. Чужие дети.
Люди, рассчитывающий на мои гены, не спрашивали, хочу ли я детей. Если человек оказался здесь, то уже без вариантов: тут, как говорится, никто тебя спрашивать не будет.
Если есть свободные места — хочешь, нет — не хочешь. Повезёт, если это совпадёт с твоим мнением.
Семь поспешивших женщин точно хотели и постарались успеть до того, как придётся вводить жёсткую демографическую политику. Сейчас нас намного меньше, чем может вместить ковчег, но мы все знаем, за счёт чего вид человеческий выживал в начале своей истории.
Если что мы и умеем хорошо делать, так это славно и с удовольствием размножаться.
…Я не знаю, почему у меня такое злое настроение сегодня. Это не усталость. Ну разве что…
Не знаю, чего я хочу.
3 сентября 2318 г.
Я придумала отличный ответ на вопрос: «Зачем моему ребёнку знать то, что ему в самом деле никогда не пригодится?»
Я говорю, что дело не в фактах как таковых, что дело в самом принципе. В том, чтобы научиться запоминать информацию и оперировать ей, чтобы путём набора сходных факторов мозг выводил закономерности (горы бывают разной высоты, значит, высота — важный атрибут горы).
Но хотя это правда, я чувствую, дело в чём-то ещё.
И речь не только о географии. Научные факты и теории, задачки и опросники разбавлены в программе тем, что не несёт практического смысла, но что важнее всего.
Историями. Множеством историй.
Выраженные словами, картинками или нотами, они — как чистая вода. Чистая речная вода. Одно из самых простых химических соединений, без которого невозможны пространство и время, потому что за ними некому будет наблюдать.
Я чувствую связь между историями и названиями рек оставшейся позади планеты. Мне кажется, что культурный код записан где-то между строк этой связи.
—
Личные записи предков, и/к 004579
Фрагмент №2
«…Привыкнуть удалось так легко, что теперь и не верится: ещё недавно мы жили по-другому. Всё равно вокруг снова стены и потолок, и того же цвета, и такие же на ощупь — ведь мы разобрали небесный дом. И построили из него новые убежища.
А как же иначе? Для того он и был нужен. С самого начала он знал, что с ним так поступят. Я думаю, он был рад этому.
Как и всякая вещь, он знает, для чего нужен. У него есть стремление — защищать нас. Я слышу его голос по ночам, во сне. Я слышу ветер (теперь я знаю, что это), играющий на теле бывшего небесного дома незнакомую мне мелодию.
Привыкнуть удалось легко вот почему: однажды я понял, что уже видел всё это и всё это уже слышал. Не знаю, когда и где, но я понял, как всё устроено. Почему солнце светит именно так, почему небо выглядит так, а не иначе.
Почему земля так пахнет. Она другая — отличается от грунта в наших старых теплицах. Наверное, в ней вырастут и другие растения. А животные, которые будут их есть, тоже изменятся. А потом — изменимся мы…»
—
Дневники небесного дома, и/к к01-4777
5 мая 2321 г.
Неизвестный мне мудрец, имя которого история не сохранила, ты был прав: когда влюбляешься, в песнях появляется смысл. Во всех.
10 декабря 2323 г.
(Глупо до сих пор отмерять время по-старому, но я знаю, что далеко не все перешли на «корабельное»; даты — ещё одна ниточка с растаявшим прошлым)
До жёсткой демографической политики по-прежнему далеко. Даже наоборот: статистика пока неутешительная… Нет, звучит как-то неправильно. Разве утешительнее было бы, если б мы заполнили весь ковчег и уничтожили его биосферу (включая себя)? Я запуталась.
Но не важно (в самом деле).
Существо толкается. Что-то зародилось во мне, выросло из одной только клеточки в настоящий, живой организм с ручками и ножками, с удивительной нервной системой, способной поддерживать разум… Я чувствую себя планетой, из океана которой выходит жизнь. Когда я думаю о том, как удивительно происходящее, когда я действительно думаю об этом, мне кажется, что космос радостно смеётся вместе со мной.
То есть я действительно начинаю хихикать, и тогда Ли тоже смеётся и говорит: «Шона, ты сумасшедшая!». Предполагается, что я должна ответить что-то вроде: «Поэтому ты меня и любишь», — но я в такие игры не играю.
Поэтому он меня и любит.
—
Личные записи предков, и/к 004579
Фрагмент №3
«…День длится меньше, а год немногим больше. Мы разделили его на те же двенадцать месяцев, это хорошее, удобное число. Но в каждом из них теперь ровно по пять недель.
Остался ещё один лишний день. Мы решили назвать его Порогом. Кто-то из сказочников придумал это. Звучит хорошо.
Мы решили, что уже настало время идти дальше. Здесь есть река, кто-то пойдёт вверх по руслу, кто-то вниз. Ещё две группы разойдутся на восток и запад.
Я остаюсь. Я не хочу идти в лесные болота, мне нравятся равнины. Река хорошо поёт, но идти вдоль неё я тоже не хочу. Я думаю, это место считает, что я должен остаться. Если придёт время двинуться в путь, оно даст мне знать…»
—
Дневники небесного дома, и/к к01-4777
6 июня 2325 г.
Ли ещё неделю назад сказал мне, что скоро они закончат разгон. «Население» пока не оповещают (он не смог внятно объяснить, почему, кажется, он и сам не знает; чувствую, эту часть правил писал параноик из военных — один из многих, кого не взяли на ковчег), но ещё немного, и мы выйдем на конечную скорость — спустя десять лет. Так он сказал.
Сегодня официально объявили, что это случилось. Впервые за последние пятнадцать месяцев иллюминаторы снова открыты.
За «окнами» — полосы света, мы летим в коконе из умерших звёзд, ковчег — как застрявшая в теле времени щепа, и рано или поздно оно избавится от занозы. Но прежде, я надеюсь, мы успеем долететь…
И всё же: этот кокон света — едва ли не самое удивительное зрелище, что видели мои глаза. Мы, хрупкие, ничтожные, слабые существа, поднявшиеся до уровня придуманных нами богов, мы были созданы, чтобы понять что-то важное, но пока просто идём всё дальше и глубже, вслепую нащупывая цель. Впереди — море света, позади — космическая тьма, а мы — песчинка в раковине.