— Вот. В этих местах прошло моё детство, — Яна свернула с дороги и направилась по широкой тропинке в сторону, к уродливому серому зданию. Угловатое, поднимающееся уступами по холму, оно как будто вдавливало окружающие дома в землю. На центральной «башне» грустно висел флаг: конечно же, в этом монстре размещалась районная администрация.
Яна остановилась, цокнула насмешливо языком и указала на ограду:
— Видишь?
В этом месте бетонная лестница упиралась в столбы ограждения. Никакого намёка на проход не было.
— Лестницы старые, ограда — новая, — пояснила Яна. — Символ доступности народу.
Костя хмыкнул: так и есть ведь.
Они обогнули здание администрации, поднялись по тропе на холм и побрели вдоль дороги. По другой стороне тянулись старые жилые дома, сейчас таких, по счастью, уже не строят. И людей, и машин было почти не видно, квартал казался пустынным — и это в рабочий день. И ведь ещё десять минут назад, до того, как Костя с Яной перешли мост, народу на улицах было порядочно.
— Места, лишившиеся всякой надежды, — прокомментировала Яна, бросая взгляд через дорогу.
— Да?
Она кивнула:
— Раньше тут был центр цивилизации. В моём детстве мы — мама, бабушка и я, ходили вон в тот магазин «за курами». Так это тогда называлось. В других местах в округе с ними была напряжёнка.
— Редкая птица, эта кура, — вставил Костя, — то ли дело — курица…
Магазин казался почти заброшенным. Нет, на нём висели какие-то щиты — разливуха, почта, что-то там про шины. Но всё выглядело так, будто сюда давным-давно никого не заглядывает, даже на почту люди не ходят.
Та сторона, по которой его повела Яна, оставалась незастроенной и, поросшая высокими кустами, была чем-то вроде подступов к парку, уже маячившему впереди. Идти здесь было приятно: в воздухе смешались запахи травы, листьев и воды. Справа, чуть ниже по склону, тёк канал; с той же стороны ненавязчиво, ласково светило солнце. Постепенно на Костю снизошло тёплое чувство… расслабленности и покоя, что ли? Летний день, не слишком жаркий, лёгкий ветер, эти запахи, шуршание ветвей, которые Костя иногда задевал плечами… Лето бесконечно, солнце бесконечно, жизнь — почти бесконечна. Всё правильно и хорошо. Вот только…
Они дошли до парка, и Яна снова повернула — на отсыпанную аллейку, спускающуюся к заросшему пруду. А Костя думал, что за фальшивая нота прозвучала только что в его мыслях. Что-то, как будто, как будто, что-то… Не совсем так?
Он тоже ступил на аллейку и тряхнул головой: тревожное чувство только нарастало. Пруд был уже недалеко, бархатистый от ряски, прочерченный следами проплывавших по нему уток. Но Косте всё сильнее казалось, что это вовсе и не он идёт к пруду, кто-то другой; тело становилось неповоротливым, малознакомым. Он так бы хотел глотнуть вкусного воздуха, коснутся зелёных веток, но всё вокруг — лишь воспоминания. Как будто и его, и чужие, одновременно.
Яна обернулась, посмотрела испытывающе и вздохнула:
— Ладно, до пруда дойдём в следующий раз. Просыпайся, чего уж теперь…
1-й день
И он проснулся. Глаза заливала тягучая жижа, она же забила нос, рот и уже затекала в лёгкие. По телу прошла паническая судорога, он выбросил руки вперёд и наткнулся на что-то, толкнул это и резко сел, с усилием и хрипом всасывая воздух и кашляя жижей.
Пытаясь отдышаться, он не сразу понял, что слышит голос — мягкий, женский голос, продолжающий твердить: «Просыпайтесь! Просыпайтесь!». Костя огляделся, силясь понять, что происходит, где он, почему сидит в прозрачном гробу, голый, перемазанный — теперь он видел это — сиреневым «киселём». А гроб стоит в комнатушке с металлическими гладкими стенами, не видно ни дверей, ни окон, ни, хотя бы, шкафов. Никаких объяснений в голову не приходило. Гасли воспоминания о прогулке, уходили на глубину, а вместо них поднималось ленивое отупение.
Голос, наконец, затих; небольшая часть стены отъехала, открыв проход в малюсенькую душевую кабину, а затем и соседняя дверь открылась, и за ней оказался шкаф с рабочим комбинезоном и ботинками.
Костя осторожно, опасаясь поскользнуться на расплескавшемся «киселе», вылез из гроба и прошлёпал в душевую, затем оделся и огляделся ожидающе: что ему предложат дальше? Взгляд его упал на опустевший гроб — контейнер с выведенным на боку крупно «RF2H». Это ничего Косте не говорило.
Какое-то время он ждал, тупо переминаясь с ноги на ногу, потом открылась третья дверь — ведущая в коридор. И Костя покорно покинул комнатушку и пошёл по вспыхивающим на полу зелёным стрелкам. По обе стороны коридора зияли дверные проёмы, и оттуда появлялись точно такие же сонные, одетые в одинаковые комбинезоны, сонные люди.
Он брёл в толпе по бесконечному коридору, сворачивая, когда велели стрелки, через шлюзы и тамбуры, в голове его было уже совершенно пусто, и всё, чего он хотел, — куда-нибудь присесть и послушать хоть какое-то объяснение происходящему.
Потом он понял, что уже не двигается: упёрся в спины впереди идущих, застывших в ожидании чего-то. В его спину тоже кто-то толкался, не сознавая пока, что всё — дальше дороги нет. Стрелки же продолжали мигать, требуя идти вперёд, туда, где голова огромной толпы слепо тыкалась в закрытые ворота. Раз в несколько минут они открывались, впуская внутрь с десяток ожидающих, и закрывались вновь, а толпа колыхалась, сдвигалась, подгоняемая зелёным мерцанием указателей. Никто не роптал, все молчаливо ждали своей очереди, и Костя тоже ждал, уставившись под ноги. Наконец, его внесло внутрь ворот, и он оказался в огромной больничной палате. Кто-то потянул его за руку — человек в белом халате поверх рабочего комбинезона, и потом легонько подтолкнул к кабине медицинского сканера.
После Косте выдали карточку, которую он автоматически сжал в руке, и направили — всё так же лёгкими толчками — к ещё одним воротам, оттуда в посадочный шлюз, а затем на огромный челнок. Внутри него тоже были зелёные стрелки, указывающие путь по очередному коридору.
К этому моменту от двух желаний — отдохнуть и получить объяснение, у Кости осталось только первое. И как только стрелки привели в столовую его и ещё четыре десятка человек, и тут, наконец, погасли, он бросился к первой же попавшейся скамье. Остальные поступили так же; завязались и погасли несколько вялых потасовок, а когда всё затихло, раздался голос.
Все разом повернулись туда, откуда он шёл: к изображению человека в бледно-синей форме на большом мониторе. Костя не понял, была ли это запись или трансляция.
— Приветствую вас, новобранцы, — человек смотрел так, будто мог видеть в зале всех и каждого. — В данный момент вы, скорей всего, переживаете не самые приятные последствия нахождения в анабиозе. Вы пребывали в нём от одиннадцати до тринадцати месяцев, в зависимости от расположения планет в момент вашего отлёта.
Человек сделал паузу, явно давая слушателями время осознать сказанное. Костя пытался: но смысл некоторых слов почему-то ускользал от него. Вот что значит «в анабиозе»? Он был уверен, что знает, что это такое… и не знает, одновременно. У него было ощущение, будто он находится в тягучем сне, как будто и не выбрался из контейнера вовсе, а всё ещё там, в киселе… в анабиозе. Ладно, это он вспомнил.
А почему «новобранцы»? Куда их набрали и зачем?
Человек в форме решил, что времени уже дадено достаточно, и продолжил:
— Вы можете наблюдать у себя следующие симптомы: апатию, притупление эмоций, частичную потерю памяти, мышечный тремор, преходящую потерю контроля над конечностями, головокружение. Все физиологические функции восстановятся через десять-двенадцать часов. Время полного восстановления психологических функций индивидуально, процесс может занимать от одних до пяти суток.
В свете этого обстоятельства я должен напомнить вам, где и почему вы находитесь. Каждый из вас подписал договор о найме в качестве рядового сотрудника службы безопасности корпорации «Ллойд и Немин». Возможно, некоторые из вас помнят, что «Ллойд и Немин» является одной из четырёх «галилеевых» корпораций, наряду с «Оводом», «SLL» и «Ганимедом». В последние десять лет, в связи с некоторыми осложнениями в отношениях между нами и нашими конкурентами, в частности — с поглощением «Ганимеда» «Оводом», мы нуждаемся в повышенных мерах безопасности. Мы наняли вас для укрепления безопасности рабочих поселений. Как вы были предупреждены, возможны столкновения с силами «Овода» и «SLL». Каждый из вас прошёл строгий отбор, каждого из вас ждёт значительное вознаграждение после истечения срока контракта.
После прибытия в пункт назначения предъявите выданную индивидуальную карту на главном терминале рабочего посёлка. Вы будете обеспечены всем необходимым для выполнения ваших обязанностей.
Человек помедлил и закончил свою речь:
— Помните, мы делаем общее дело во имя процветания человечества, — и запись погасла.
После этого через автоматизированную систему подачи они получили сухой паёк. Костя машинально жевал прессованный сублимат и копался в своей памяти: что заставило его согласиться на такую работу? Когда и как это было?
Но без толку.