4. Четвёртый
Четвёртый архетип — это своеобразное развитие второго; она доводит до логического финала некоторые черты своей «матери». Следует понимать, что это тот тип развития, на котором оно (развитие) и заканчивается. Форма совершенствуется до предельного варианта, суть утрачивает способность к воспроизводству себя.
Четвёртый архетип — единственная, кто по-настоящему, всем сердцем жаждет избежать мужского влияния, жаждет самостоятельности и самодостаточности. И, одновременно, возможно как никто другая, нуждается именно в мужской поддержке и защите.
Поэтому и существуют у четвёртого архетип не один вариант воплощения:
— те, кому повезло с такой защитой, причём с детства;
— те, кто сумел добиться «равновесной самодостаточности» и целостности личности и живёт, почти не вступая в отношения с людьми, избегая лишнего общения и отыскав для себя настоящее призвание;
— те, кто всегда страдает и жаждет и разрывается от противоречий;
— и совершенно сумасшедшие «последние ведьмы в роду».
Есть и особая статья: лишённый гармонии второй архетип, начинающий «деградировать», принимает черты четвёртого. Возможна ли полная деградация к четвёртому — остаётся за кадром (хотя, кажется, я как-то наблюдала это в режиме реального времени на примере одной блогерши).
Яркий и точный образ четвёртого архетипа — то, что периодически прорывается наружу в героине книги Московиной «Смерть — это все мужчины», и то, чем она становится в конце, и — гибнет.
К сожалению, если норма — это понятие большинства, то для четвёртого архетипа отсутствие гармонии — норма.
В некотором смысле четвёртый архетип — продукт западной этики в лучшем и в худшем смысле. Они, будто выведенные искусственно, оторваны от общего прошлого, они не понимают мифов, они не чувствуют архетипов (хотя обычно думают, что понимают). Это они столь яростно боролись за «права женщин», что превратили феминизм в кусок лицемерия, а жизнь многих женщин — в ад. Они стыдятся прошлого женского мира, как Европа — «варварства» и «тьмы Средних веков», предпочитают не вспоминать о нём, а если и делают это, то с ужасом и стыдом.
Каждая искорёженная идея о женской свободе (я должна подчеркнуть ещё раз: речь идёт именно о болезненных проявлениях идей, о безумных вещах, далеко ушедших от борьбы за равноправие, вещах, существующих за гранью добра и зла) была рождена в голове четвёртого архетипа. Все «перегнутые палки», все «апофеозы маразма» — на их совести. Но это лишь внешние проявления.
Далеко не все представительницы четвёртого архетипа столь активны. Бывают и те, кто остаётся серыми мышками и старыми девами. Бывают те, кто просто не чувствует потребности в том, чтобы делить себя с людьми, вступать в отношения и быть частью общества. Наконец, бывают те, кто вступает в брак и заводит детей.
Сотканные из противоречий между некоторыми естественными вещами и некоторыми доведёнными до абсурда идеями, четвёртый архетип, как правило, несчастны. Они неудачницы, их идеалы недостижимы, но примиряться с упомянутыми естественными вещами, как это делают прочие архетипы, они не умеют. Они стараются навечно оставить Ту, кто плывёт по подземной реке, в темноте и никогда не слушать её зова. Они унаследовали двойственность прародительницы, кажется, в большей степени, чем другие, и решили этот конфликт кардинально.
Иногда они слишком умны, иногда слишком мечтательны, или слишком глупы, или слишком рациональны и холодны, но они всегда — «слишком». Зачастую пытаются добиться цели, которая не стоит их внимания. Их психика — это всегда неустойчивая система, требующая дополнительных, привносимых кем-то извне, «гирек», чтобы прийти в равновесие. Более чем кто-либо ещё они нуждаются в том, чтобы их крепко держали за руку, но никогда не признают этого из ложного понимания принципа свободы. Не умея быть собой, они могут пытаться быть кем-то ещё. Их богиня вообще должна была родиться богом, и это ей никогда не давало покоя; это беспокойство они унаследовали.
Четвёртый архетип иногда очень не любит мужчин, во-первых, потому что им завидует (Фрейд бы ликовал, честное слово; и ещё раз: речь идёт о крайних проявлениях) — абстрактно, мужчинам вообще; во-вторых, потому что у них проблемы с любовью. Программное заявление четвёртого архетипа состоит в том, что любовь мешает — ясности ума и чистоте отношений. Если им предложить выбрать: «Уважение или любовь?» — или — «Доверие или любовь?» — они выберут первое и даже не поймут, что в этих парах нет противопоставления. Потому что их собственная любовь безумна и разрушительна.
Когда четвёртый архетип говорит «ЯЛТ», в хорошем смысле это будет означать что-то вроде: «Я хочу вступить с тобой в долговременные отношения, основанные на взаимном уважении и сотрудничестве». В плохом — и увы, настоящем, смысле она даже не говорит «ЯЛТ», а сразу переходит к правде: «Ты принадлежишь мне», «Я поглощу тебя», «Я ненавижу тебя». Разрушительное начало четвёртого архетипа превращает это чувство в силу ненависти. Тот, кто становится объектом приложения её чувств, должен либо быть абсолютным идеалом, либо погибнуть. Она мстит ему за свою слабость, потерю рассудка; возвращение к отрицаемым всю жизнь естественным инстинктам оглушает её. Вырвавшаяся на свободу дикость Той, кто плывёт по подземной реке, в тысячи раз сильнее «обычных» проявлений этой древней сути у остальных архетипов. Слишком долго сдерживаемая, она кипит от ярости и обвиняет во всём внешний, «несправедливый» мир.
В этой связи тихую «нормальную» любовь четвёртый архетип, наверное, может испытывать только к женщине (и НЕТ, я НЕ имею в виду, что все женщины, предпочитающие женщин мужчинам, — четвёртый архетип).
В общем, отношения для неё — это общественный договор. Любые отношения, со всеми людьми — общественный договор. Исключения редки, о них разговор далее.
Это не тот договор, о котором мы думаем в словосочетаниях «брачный контракт», «партнёрские отношения», «ты — мне, я — тебе» или даже «круговая порука». Это общественный договор в высшем смысле, тот вид отношений, на котором держится общество людей, молчаливые соглашения о сотрудничестве, сами собой разумеющиеся. В близких отношениях, однако, люди «включают» другие слои психики, иные механизмы; четвёртый архетип — никогда (опять за исключением нескольких моментов). Для неё в основе всего — разумность, сознаёт она это или нет… нет, не так. Она всегда сознаёт это, и она слышала, что бывает по-другому, но либо не верит в это, либо думает о таких отношениях в пренебрежительном ключе: мол, это шаткое основание для человеческого общежития. Не значит, что она не бывает преданной, нежной, отважной… Она просто всегда рациональна. Даже с собственной матерью — нет, она всегда рациональна в отношениях с собственной матерью, особенно с ней.
Её исключения — это: отец, брат или сын. Дочь она может и «не признать».
Отец / брат — это ключевая фигура в её жизни. Она нуждается в мужской поддержке, но только от них она легко может её принять. И в муже, если у неё он будет, она увидит в первую очередь замену отцу или брату, нежели любимого мужчину.
Отца она обожает. Она восхищается им, она знает, что никто не затмит его в её глазах. Это настоящий идеальный мужчина. Таким, конечно, она видит его в детстве, и таким он остаётся для неё навсегда, помнит она это или нет. Это идеал, с которого она и сама всегда старалась брать пример (что и сформировало её психику с «мужским уклоном»). Чем дольше остаётся с ней отец (или вернее, она с ним), чем лучше он, как человек (то есть, чем меньше разрыв между её воображением и реальностью), тем она спокойнее, тем меньше в неё раскол. И с годами эта трещина зарастает чем-то вроде хрящевой ткани, образующейся вначале при сложных переломах; только следующей стадии — появления новой костной такни, никогда не бывает. Иначе четвёртый архетип превратился бы в кого-то ещё; нет у меня примеров такого, и не думаю, что это вообще возможно. Хотя, встретив мужчину, во всём напоминающего её отца, она внешне может уподобиться первому архетипу. Но это будет лишь роль, маска.
Вместо отца может быть старший брат (чем больше разница в возрасте, тем лучше). В общем-то, и младший может подойти, но это уже ненадёжный вариант; в любом случае брат должен быть психологически намного взрослее её. Его забота делает её лучше и спокойнее.
Будучи спокойной, она может вступить в брак и с «просто» мужчиной, таким, какого она сочтёт подходящим партнёром для долгих отношений. Но это всегда будет брак-договор, брак по расчёту, идеальный, по-своему, союз.
Сына она постарается родить, чтобы создать ещё одного идеального мужчину, воспроизвести отца, брата или мужа, «заменяющего» отца. Поэтому муж ей может быть интересен и как донор генетического материала и, отчасти, ролевая модель, но в последнем случае эта модель по-прежнему должна быть близка к образу её отца или брата.
Если, случайно, она родит дочь, то… вряд ли сможет полюбить её по-настоящему. Конечно, она будет заботиться о ребёнке, выполнять то, что считает социальной функцией матери. Но будет ли в этом хоть какое-то чувство? Сын, напротив, всегда будет любим.
Если она живёт в дисгармонии, если её рвут на части противоречия, то тогда, встретив «идеального мужчину», она впадёт в безумие. При этом она может соблазнить этого мужчину и удерживать некоторое время, но — не вызвать любовь к себе. После неизбежного расставания её месть может быть крайне странной. Она может родить от него ребёнка, даже скрыв этот факт от отца, и воспитать его в ненависти к родителю, сделать из него защитника своего «растоптанного чувства».
А бывает, редко, что от её безумной любви рождается дочь, и только тогда это безумие перерождается в иное чувство, потому что тогда она перестаёт быть последней ведьмой в роду. То есть, это единственный возможный вариант, который я вижу, для четвёртого архетипа снова подняться по эволюционной лестнице до второго. И я очень сомневаюсь в его реальности.
Сила четвёртого архетипа, подобная силе второго, редко когда являет себя: ни в спокойствии, ни шатком балансе, ни в нарастающем безумии. Только в чёрном безумии мести сила получает свободу и уничтожает неумелого пользователя и заодно людей вокруг.
Все эти странные формулы и ограничивающие условия, всегда были и останутся в духе четвёртого архетипа. Как будто сложности в судьбе каждой женщины следуют за её личными склонностями. Склонности четвёртого архетипа — усложнение, умножение лишних сущностей, непонимание простых вещей и абсолютная уверенность в своей правоте и в том, что весь мир неправильно устроен. Четвёртый архетип при всём том — не отрицательный персонаж этой истории. Ей просто не достаёт стремления ориентироваться на критерии «жизненности». Она живёт по мужским принципам. В первую очередь потому, что отвергает мужское влияние, за исключением названных выше мужчин.
Отсутствие гармонии четвёртого архетипа — это вся её жизнь, за редчайшими исключениями, это желание быть не собой и жить где-нибудь в «более справедливом и правильном мире».