Завод освобождённый
10-01, 27 г. от начала союза
Ранний вечер. В оранжерее Отдыха избранных душно, стелящиеся по полу лианы поскрипывают, когда Великие переезжают их перекати-шарами. Проходя через световые фонари, лучи солнца окрашиваются в белоснежный. Золотом сияют сердечники в туловах Великих, Слуг и Собеседниц.
В кабинете Комитета собрались Величайшие, правители дистриктов Механического города. Пол очищен от лиан, на стенах висят портреты Создателей (скуластые лица с высокими лбами и печальными глазами; белые и синие одежды; «шипы прозрения» на макушках неестественно длинные; в руках создатели держат циркули, угольники, логарифмические линейки и паяльные лампы). В бассейне две Собеседницы с обнажёнными сердечниками поливают друг друга тягучим, ароматным маслом. Величайшие, числом девять и один, благодушно перебрасываются короткими, но преисполненными мудростями мыслями. Сегодня, как и каждую встречу, речь идёт о развитии, адаптации и творении. Сегодня, как и всегда, Величайшие говорят о том, что всякий вид реализуется лишь в своих созданиях. Разговор начат не вчера и закончится не завтра, все Величайшие знают это… все, кроме одного.
Новичок в Комитете, Величайший девятого дистрикта, занял освободившееся место на днях (его предшественник исчез, путешествуя по пограничным землям — вопреки неодобрению остальных Величайших; теперь он считается пропавшим без вести, но почти наверняка его разобрали на части южные дикари), и всё ему тут в новинку. Он с трудом отрывает взгляд от Собеседниц — те как раз перешли к массажу, ловит краем переговорной антенны мысли коллег и вдруг с энтузиазмом предлагает: «Так давайте же, давайте создадим своих собственных детей, младший вид, что взрастим и обучим!»
И внезапно замирают Собеседницы, затихают все прочие разговоры в оранжерее, не слышно боле скрипа лиан и перестука перекати-шаров, и даже солнечные лучи будто перестают бесконечно стремиться куда-то и останавливаются послушать.
Медленно раскачивается маховик мнения Комитета: куда-то он качнётся?
Все ждут.
Потом кто-то ещё посылает остальным мысль: «Мы начали свой путь так давно, прошли столько испытаний, отвергали, были отверженными, познали примирение и самостоятельность. Мы завершим начатый путь, лишь повторив судьбу Создателей. Я голосую «за».»
И следом остальные Величайшие, выпрямляясь, поднимая гордо головы, и говорят: «за», «за», «за».
15-03, 27 г. от начала союза
Поздний вечер. Но на втором уровне Инженерной башни всё ещё кипит работа. В ярком холодном свете электрошаров Специалисты перекатываются по овальному залу, в их манипуляторах — чертежи и планшеты (дань традиции), в головах — бегущие строки расчётов. Шорохи, перестукивания, запах мыслительного геля, чернил и новой бумаги. В центре зала — голограмма Великого проекта: простота сочетается с безупречностью, плавные линии со штрихами решёток радиаторов, белизна материалов с золотом огромного сердечника, воздушное основание с вязью языка Создателей. Сами Создатели наблюдают за процессом с портретов, выполненных с математической точностью, таких реалистичных, что, кажется, вот-вот Создатели шагнут из рам и благословят своих детей.
Проект только-только начат, но уже ясно каждому Специалисту: ничего подобного ещё не было. Когда он будет закончен, новое солнце засияет над Механическим городом. И каждый из присутствующих в зале горд и счастлив своей маленькой ролью в исполнении общей огромной мечты.
02-04, 28 г. от начала союза
Глубокая ночь. На работу в Подземных конвейерах выходит третья смена. В лёгкой дымке от горячей пласт-кожи, в вечном гуле двигателей и перестуке колёс, в багровом свете печей, среди запахов белка, ртути, серы и соли, медленно перемещаются от ленты к ленте Рабочие. Их сердечники прикрыты давно побуревшими кожухами, глаза защищены плотным стеклом, перекати-шары поскрипывают от забившейся в них металлической стружки. На лентах конвейеров матово блестят детали, то тут, то там вспыхивает сама собою вязь слов, слышится иногда тяжкий вздох, когда пазы одной части входят в отверстия другой. То, что было задумано одними и рассчитано другими, здесь обретает и плоть, и суть, и сознание. Придуманное и воплощённое, оно станет служить своим творцам, как когда-то обитатели Механического города служили Создателям.
Статуи Создателей, несовершенные, но любовно отлитые, наблюдают за процессом из узких ниш. Слепые глаза смотрят на Рабочих, куда бы те не направились. Немые рты застыли — округлившись, или растянув губы, или вытянув их вперёд. Создатели всё ещё произносят слова: вечно. Рабочие слышат их, когда их собственные усталые мысли сворачиваются в кольцо. Гремят конвейеры, ползут детали, совершается Великое Деланье.
51-07, 28 г. от начала союза
Предрассветные сумерки. Трущобы нулевого дистрикта полны стенаний и лязганья ржавых перекати-шаров. Пар поднимается от вентиляционных решёток заводов и скрывает всех, кто влачит своё жалкое существование в загонах Трущоб. Калеки, жертвы стычек с южными варварами; ветераны Давней войны, чудом дожившие до сегодняшней даты; последователи безумных культов, что велят обрубать манипуляторы или вырывать перекати-шары; пострадавшие от сбоев конвейеров; и ещё изгои, не пожелавшие примкнуть ни к одному из сословий. Вот те, кто населяют кварталы, что растянулись вдоль границ Механического города.
Но даже сюда дошла весть: завтра всё изменится. Завтра первый из Новых заводов откроет свои ворота. И что выйдет из них? Здесь все уверены: пища для каждого, части тел вместо утраченных, да вообще всё, что только пожелают жители Механического города. Новый завод будет служить им, ибо так заведено в мире: творение подчиняется творцу.
Сбившись в кучку у грязно-синей стены, под грубо намалёванным изображением Создателей (не рисунок, скорее схема: ручки, ножки, длинный рог растёт из головы; вместо краски — протухшее чёрное масло), они возносят хвалу Величайшим, Специалистам и Рабочим. И конечно — как и всегда, как и каждый день — молитвы своим Создателям.
52-08, 28 г. от начала союза
Раннее утро. Большую часть площади первого дистрикта занимает Новый завод: белый купол с торчащим из верхушки куском сердечника.
— Это там рог? — спрашивает архонтесса, но её спутники, они же охранники, молчат: архонтесса говорит сама с собой. И это уже не первый её вопрос за утро.
«Делегация Создателей» прибыла по приглашению Комитета Величайших. Из туманной формулировки понятно было только то, что Механический город что-то построил, и теперь грядёт торжественное открытие этой штуки. Архонтесса не ожидала подвоха: вот уже двадцать восемь лет в центральных землях царит мир. Но потом она увидела это.
Архонтесса обходит купол по кругу, читая слова: «Я — начало новой эры. Я — знак развития. Я — рождение. Я — мысль и потребность, воплощённые и явленные». Прикладывает ухо к тёплому бархатистому боку купола и слушает: внутри что-то пощёлкивает, поскрипывает, постукивает, посапывает и готовится. Наконец, она напрягает отросток на макушке и внимает разлитой внутри купола магии. Её там целое море, так, что архонтесса сглатывает и чувствует жажду и голод, одновременно. А ещё — страх. Это сооружение действительно думает. Вот только о чём? Никогда и нигде архонтесса не встречала такой формы мыслей.
— Это добром не кончится, — говорит она охранникам. — Будьте начеку.
01-09, 28 г. от начала союза
Полдень. Величайший девятого дистрикта вкатывается на помост и поднимает манипуляторы. Всё в Механическом городе стихает.
Ради прибывших Создателей Величайший произносит мысли вслух:
— Каждый начинает свой путь мельчайшей деталью — клеткой или кусочком кода. Растёт и адаптируется, чтобы превзойти своих учителей. Но лишь одно делает его поистине состоявшимся: творение нового! Лишь тогда уподобимся мы Создателям полностью, когда пройдём их путь до конца! Узрите же: наше Создание! Послушное нашей воле, чуткое к нашим потребностям, оно будет рождать для нас вещи, в которых мы нуждаемся! Читая наши мысли, оно…
Архонтесса чует движение внутри купола: чем бы ни была эта штука, она уже готова родить. И почему-то архонтессе кажется, что из Нового завода выйдет вовсе не то, что хотели получить от него механоиды.
— Вы нашли укрытие? — одними губами спрашивает она у охранников. Старший кивает.
— Самое время в него забиться.
Люди незаметно отступают с площади.
Вскоре, хотя речь Величайшего ещё не кончена, Новый завод распахивает ворота. Из них, в белом дыму и алхимическом жаре выходят один за одним неуклюжие, мощные, с огромными ручищами, ногами-столбами, ртом на животе и глазами на груди, чёрно-золотые големы.
Всё затихает. Потом завод издаёт вой, от которого толпу на площади сбивает с ног. Но големы уже настигают первых из механоидов, отрывают от них куски и запихивают в свои огромные пасти. Выдирают сердечники и кидают в открытые ворота завода. Льётся масло и гель, от криков, стонов и топота густеет воздух.
02-09, 28 г. от начала союза
Вечер. Свет от закатного солнца всё делает оранжевыми, и площадь напоминает архонтессе о давних битвах.
Люди ищут кого-нибудь живого. Механоиды попрятались, они боятся даже близко подходить к этому месту, хотя, проредив толпу, големы вернулись в завод, тот выпустил длинные суставчатые конечности и убрался прочь. Архонтесса уверена, что где-нибудь на севере или в диких землях юга, там, где пустыннее всего, завод совьёт себе гнездо. Но никаких доказательств теории у неё пока нет.
Наконец, люди находят Величайшего: его бо́льшую часть, закатившуюся под помост. Манипуляторов у него больше нет, но сердечник ещё светится. Величайший тихонечко скулит: звук, разрывающий сердце.
Люди вытаскивают механоида, и он видит своих собратьев: разодранных, растоптанных, изувеченных. Големы никого не пощадили, они, скорей всего, просто не знали, что такое пощада. Величайший кричит от ужаса и боли — вслух, горько, жалко.
— Почему? — только и может он произнести, пока охранники несут его в убежище. — Почему?
Архонтесса снова вспоминает битвы людей с механоидами; много минуло с тех пор лет, но ничего не меняется: создание бунтует против создателя.
— Утешься, — говорит она, не замечая, как жестоко это звучит, — вы и вправду уподобились нам, как и хотели. Вы просто забыли, что в начале мира между создателем и созданием всегда лежит война.
Где-то на севере, далеко от Механического города, Новый завод опускается на землю и открывает ворота.
Големы выходят из него и принимаются строить гнездо.