Невооружённым взглядом увидеть, что творилось теперь на улицах Парижа, было непросто. Но иногда, приходя сюда, Ёза брал мощный цифровой бинокль — ещё одна штука из числа УцелТехов. Днём жители Парижа — лэлэ, нечистые, прятались в старых, местами обвалившихся домах, но на короткое время после рассвета и перед закатом выходили на улицы. Лэлэ действительно были мутантами, каждый, увидевший их, понимал это сразу. У них не отросло по второму носу или шестому пальцу, колени не сгибались в другую сторону, не тянулись за ними хвосты, оставляя причудливый рисунок на пыльных дорогах. Но они были другими, как те странные дети, о которых час назад Ёза говорил прадеду. Они отличались, эти новые люди, — чем-то, благодаря чему пережили эпидемию.
За Парижем постоянно следили, но всё же понять, прибывают ли в нижний город путники извне или же вся популяция лэлэ — местные, выяснить не удавалось. Для этого пришлось бы спуститься и жить вместе с ними, а кто бы на такое решился? Не считая непредсказуемости мутантов (пусть и вели они себя с виду мирно и не пытались перебраться через первую стену, будто и не замечали её вовсе), опасность заражения ещё была велика. В лаборатории, где работал Ёза, нашли способы снизить риск, применяя вакцины из известных штаммов, но устойчивого иммунитета при этом не вырабатывалось, да и никто не знал, как изменился вирус, «осевший» в Париже.
Грязные улицы города мутантов перетекали в пляжи, а за ними начиналось море. Смотреть на него было больно: остовы ржавеющих кораблей отравляли воду каждый день. Ёза отвернулся и снова стал рассматривать Париж, пытаясь найти маленькую площадь недалеко от берега. Раньше на ней был вход в нижнюю станцию Туннеля, и стоило Ёзе вспомнить об этом, как он, конечно, сразу подумал об отце. Тот стоял за свою мечту до конца, как бы его за это ни гнобили. Он сгинул где-то у первой стены, то ли заразившись, то ли…
После слов прадеда Ёза испугался. Настолько, что в глубине души — он смог признать это, ощутил трусливое желание действительно прекратить всё, выйти из проекта, сменить работу в очередной раз. Может быть, вернуться в Карантинку. Он всё равно способен принести пользу, он знал это.
Но вид разделённого города, где вертикаль власти и благополучия давно перестала быть метафорой, да ещё мысль о том, что придёт день и людям придётся покинуть гостеприимную гору, ведь ресурсы не бесконечны, вернули его к первоначальным намерениям. Он не откажется от своей цели, только предупредит коллег, пусть выбирают сами, остаться им или уйти.
В тот момент он искренне надеялся, что сможет победить закоснелость вышняков, противопоставить бреду мудрецов науку, логику и веру в то, что всё возможно.
Повестка пришла через две недели: видимо, столько ему дали сроку, чтобы подумать над своим поведением. Ёзу призывали в защитники и велели в тот же день к вечеру прибыть к начальнику группы в пятую зону Карантинки для получения дальнейших инструкций.
Ёза только скривился, прочтя это. Рабочим кварталом его было не напугать.
На сборы ушло два часа: большую часть времени Ёза копировал все важные результаты исследований, а потом сделал себе прививку последней из полученных вакцин.
Много же вещей тащить с собой не имело смысла, спасённый город обеспечивал защитников всем необходимым, а лишнее и слишком личное отбирал. Так что рюкзак получился нетяжёлым, и Ёза легко спустился вниз. Идти сразу к будущему командиру он не собирался, до вечера ещё было далеко, и направился к дому давнего друга, с которым когда-то начинал работать в Карантинке.
Итай был, как и отец Ёзы, инженером и сумел не угодить вышнякам ещё на самой заре своей карьеры. А для таких техногениев наказаний было три: либо в защитники, либо в Карантинку, либо и то, и другое. Первое считалось наименее позорным, а второе — самым страшным. Отслуживший в защитниках техногений мог рассчитывать на возвращение наверх, а вот ссылка всегда была бессрочной. Итай же провинился настолько, что за пределы Карантинки его вообще не пускали; официально он считался «потенциальным носителем Кары божьей», но Ёза как-то проверил кровь друга и не нашёл следов вируса. Видимо, заразными были мысли Итая, а не его тело.
Постучав трижды в старую, облезлую дверь одноэтажного домика со стрельчатыми окнами и не получив ответа, Ёза нажал на ручку: так и есть, у Итая, как всегда, не заперто. Наверное, единственный дом в Карантинке, в котором двери нараспашку.
Друга он нашёл на маленькой кухонке: положив голову и руки на стол, Итай спал сном человека с чистой совестью. Даже будить его было жалко. Разведя огонь в маленькой печурке, Ёза согрел немного воды в старом чайнике и заварил травы, обнаружившиеся в шкафу, в банке с надписью «Для прочистки мозгов».
Только заслышав аромат чая, Итай проснулся. Щурясь, он разглядывал Ёзу минуту, а потом сказал:
— Ну з-здравствуй, маменькин с-сынок.
Ёза только усмехнулся, разливая чай по жестяным кружкам. Итай отхлебнул, поморщился — это значило, что сам бы он заварил в сто раз лучше, и спросил:
— Приш-шёл снова навестить с-старого друга?
Ёза выложил перед ним повестку на стол, Итай прочёл и грустно улыбнулся:
— Поз-здравляю. И… з-з-за что?
Рассказ Ёзы он слушал невозмутимо, как будто всегда ждал чего-то подобного. В конце помотал головой и вздохнул.
— Думаешь, стоило мне отступиться? — спросил Ёза. — Или сделать вид, подождать, пока утихнет? Может быть, нужно было начать с другого конца — сначала заручиться сторонниками, дать знать простым людям, что…
— Это ты так думаешь, — ответил Итай. — Теперь. А с-сторонников у тебя навалом. Ты только о них не з-знаешь.
— Да, видимо не знаю, — согласился Ёза. — И где они?
— Вся Карантинка и пол Технокрепос-сти, — пожал плечами друг.
Ёза грустно посмотрел на него, но Итай продолжал, сосредоточенно хмуря брови:
— Вот, например, — он постучал пальцем по повестке. — Бен.
— Кто? — не понял Ёза, и Итай ткнул ногтём в фамилию начальника группы:
— Это Бен. Инженер. Мой коллега во многих с-смыслах. Он из с-сторонников.
— Какое совпадение.
Итай помотал головой, допил остывший чай одним глотком и поднялся:
— Нет, не с-совпадение. Это твоё наказание. Я тоже в группе. Мы не могли начать, ждали, когда наз-значат врача. Каз-залось бы, чего прощ-ще. Но они всё тянули. Теперь яс-сно.
— Начать что? — спросил Ёза, тоже вставая. На сердце у него стало холодно. — Какое у вас задание?
— Убить Туннель.
Группа состояла из четырёх человек: был ещё Миша — юнец из рабсов, для которого служба в рядах защитников оказалась единственным шансом в жизни. Мишу командир сразу определил в грузчики и ни в какие детали посвящать, видимо, не собирался. Познакомил с Ёзой и велел идти спать — отдохнуть перед работой. Мальчишка этому так обрадовался, что убежал, даже забыв попрощаться.
Разложив на столе старую схему Туннеля с пятью поперечными, пририсованными от руки красными линиями, Бен сообщил:
— Задание непростое: точечными взрывами обвалить Туннель так, чтобы минимизировать ущерб на поверхности, но при этом надёжно перекрыть возможный путь для проникновения вируса — и лэлэ, конечно же, в спасённый город. У вас, — он кивнул Ёзе, — работа будет, только если мы ошибёмся. Но мне сказали взять врача, я пожал мысленно плечами и сказал: будесделано. А теперь оказывается, вон оно что.
Ёза молча смотрел на схему: без учителя Нира тут не обошлось. Кто ещё бы смог придумать такой урок смирения для неразумного правнука. Возможно, вышняки бы и не вспомнили про Туннель, если бы сам Ёза не заговорил о нём. «Мы спустимся по Туннелю», — ляпнул он, и вот как всё обернулось.