Чтобы не говорили мне, что я — никто и звать никак, что нет у меня друзей и нет врагов, и кажется, в голове уже детство смешалось с позавчерашним днём, и одни цитаты лезут из недр той шахты, что я называю своим сердцем. Чтобы и через год я мог бы так же, воткнувшись в сеть, проверять, прошёл или не прошёл, и весело признаваться, что не прошёл, но это не страшно, учту и выучу, и…
Понимаете, да, что со мной было наутро после одинокого полночного бухания? Две таблетки аспирина, дешёвый апельсиновый сок, и я выполз на улицу жмуриться на весеннее солнце и вспоминать, какой сегодня день недели. График у меня свободно-фрилансерский, так что с днями недели не всегда всё ясно.
Чтобы развеяться я хожу в книжный магазин. Глазею на полки с современной российской фантастикой, прикрываю зависть снобизмом, листаю серии-с-точками. Иногда покупаю что-то — шоколадку, например. Или вот коробки с «Love is…» они стали продавать. Очередное напоминание о детстве.
Я шлялся по магазину, приходя в себя, и даже не подозревал, в какой пропасти отчаяния на самом деле нахожусь. Я думал, что со мной всё ещё ничего так, порядок.
Как всё стало серьёзно, я понял, когда вышел из магазина с покупкой: в разделе психологической литературы я наткнулся на книгу о том, как сделать мечты былью. Полистал её. Пошёл к кассе. И оплатил.
Не уверен, что осознавал до конца, что ж я такое делаю. Пришёл в себя, только стоя на крыльце с пакетиком в руках. В пакетике лежало «верное средство от несложившейся жизни», как уверяла аннотация.
Я постоял, подумал о несложившейся жизни и пошёл домой.
Книга пролежала в коридоре две недели, и я старательно делал вид, что её там нет. А она всеми силами делала вид, что нужна мне, как никто и ничто никому не были нужны в этой жизни. Иногда я слышал её шёпот: «Прочти-и меня-а…», — правда, бывало это поздно вечером или после пары бутылок пива.
В конце концов, я сдался. Чтобы заглушить верещавший внутри меня голос («Слабак! Баба! Жертва шарлатанов!»), я стал рассуждать логически: книга оплачена, если я не начну её читать, то это деньги на ветер. В общем, надо хоть попытаться.
И я попытался.
Сначала автор убеждал меня и других идиотов, заплативших за это почти семьсот рублей, что все мечты осуществимы, и даже обещал дать чёткий план, как претворить их в жизнь. Потом, после обещаний, шли примеры тех, кто прочёл книгу и стал счастливым. Затем уже настала очередь различных упражнений.
Я лениво листал страницы книги, размышляя, что, собака, издана она прекрасна. Бумага — белее Белоснежки, обложка — красочнее Златовласки. Широкие поля, шёлковое ляссе, ни одной опечатки. Я бы не отказался, чтобы мою книгу так издали.
Вздохнув, я взял наугад одно упражнение, проигнорировав советы автора делать всё по порядку. «Выберите ролевую модель, — писал этот шарлатан, — человека, творческий путь и достижения которого вам наиболее близки. А потом попробуйте представить, чтобы вы делали и чувствовали, будь вы им. Отпустите свою фантазию на волю, забудьте о любых ограничениях, даже о законах физики. Что бы вы делали?»
Я выбрал Нила Геймана. Чёрт знает почему, он даже не мой любимый писатель. Может быть, из-за того, что он знаком со всей этой тусовкой из сай-фай сериалов. Может быть, из-за «Сэндмена», который когда-то чем-то отозвался во мне. Как бы то ни было, но я выбрал Нила Геймана.
Какое-то время я добросовестно пытался представить, что б я делал и чувствовал, будь я Нилом Гейманом, но дальше подсчёта гонораров дело не шло. То есть я не думал, что это было всё, чем Гейман занимался, он же должен был, как минимум, есть и спать, но ничего в голову не лезло.
Я разозлился, взял огрызок бумаги, нащупал в ящике карандаш и стал писать сочинение на тему: «Если бы я был Нилом Гейманом….», только почему-то не от своего имени, а от лица какой-то школоты.
«Если бы я был Нилом Гейманом, — писал тринадцатилетний пацан, — я бы скупил в Стиме все игры и подарил бы себе, то есть мне — Васе. А потом бы я пошёл к своему знакомому голливудскому режиссёру и заставил бы его снять меня, Васю, в фильме «Железный человек — 7». И чтобы у меня был костюм, который летал».
Я потряс головой и начал заново:
«Если бы я была Нилом Гейманом, — писала девица, вступающая в пору полового созревания, — я бы соблазнила Джонни Д. А потом написала бы об этом фанфик. И чтобы Джонни был бы как будто капитан Джек Воробей, а я — как будто…»
Я рассвирепел и бросил карандаш в стену. Ясно одно: я бездарен настолько, что даже тупое упражнение в тупой книжке сделать не могу. Куда я лезу вообще? Кто я такой? Даже карьера литературного негра мне не светит.
Вслед за карандашом отправилась книга: она жалобно треснула, врезавшись корешком в стену, и шумно свалилась за кресло.
Бумажный огрызок я символично сжёг на конфорке газовой плиты. А потом решил, что уж раз я дошёл до кухни, то не грех и сбросить напряжение и утолить разочарование. В общем, я опять потянулся за пивом.
Пил я с ещё большей ожесточённостью, чем две недели назад. В груди моей горел огонь, в голове перекатывались волны отчаянья и грядущего беспамятства, на языке дрожали ругательства, только вот выслушать их было некому.
За столом я и отрубился; очнулся часа в четыре ночи, выпил поганой воды из-под крана, отдававшей хлором и последним «прости», и поплёлся в комнату, намереваясь найти книгу и уничтожить каким-нибудь способом.
Со злобой я отодвинул кресло и стал шариться там, старательно возя пальцами по старому паркету, но книгу нащупать не мог. Тогда я врубил свет, вытащил кресло на середину комнаты и уставился на то место на стене, которое оно закрывало.
Там была небольшая дверца, в треть человеческого роста, зелёная, круглая, с ручкой по центру, как будто маленькая копия Бильбо решила вырыть тут себе нору.