Послание из бункера
«…Мы достигли бункера на южной стороне долины во вторник, около полудня. Солнце изжарило не только тела, но и мысли, а нашим проводникам всё было нипочём. Они только натягивали пониже свои переливчатые капюшоны и переговаривались меньше обычного: пара гортанных и одновременно певучих слов за час.
На закате я уже было решил, что придётся стать лагерем на пустошах, но оказалось, что бункер уже здесь, прямо под нами: неузнаваемый ни на орбофото, ни вот так, «живьём», на него буквально можно было наступить и не заметить.
Засыпанная землёй дверь вела в покатый коридор (угол спуска, на глаз, — градусов тридцать), высотой ровно под рост среднего человека, так что мне пришлось идти, согнув голову. Узкие и тусклые лампы тянулись под потолком, гудели и омерзительно мигали. В итоге под конец пути у меня уже болела голова (а ведь смарт насчитал там всего пятьдесят метров… и это также означает, что мы спустились метров на двадцать пять, можно сказать — на семь-восемь этажей).
Первое помещение было чем-то вроде рыночной площади. Или просто площади. Огромное — стены справа и слева терялись в сумраке, и заполненное множеством людей. Где-то точно шла торговля. Но также я видел несколько групп, сидящих прямо на бетонном полу и внимающих то ли рассказчикам, то ли ораторам.
Аугментация среди этих людей, как ты знаешь, — обычное дело. Но тут я за один раз увидел на удивление значительное число людей, кому она была действительно необходима. Искусственные конечности, глаза, даже носы — здесь этого было больше, чем природного, выросшего, так сказать, естественным способом. Конечно, и образчиков «культурной» аугментации было не счесть. Только тут я понял, насколько умерены «скорбные», живущие в наших городах. А на той площади вокруг меня были удивительные существа. Вшитые пластины, шрамирование, тату — обязательно довольно грубые, с резкими линиями, в лучшем случае — геометрические узоры, напоминающие о механизмах или электронной начинке, в худшем — нечто неразборчивое, невозможно кустарное и пугающее. Лица — будто натянутый на каркас мягкий пластик «лис». «Запасные» пальцы. И при всё том — умеренность в одежде, хаки — король цветов подземного мира. Серый — первый королевский советник. Ничего яркого, ничего, что напомнило бы, что жизнь бывает хоть иногда не так уж плоха.
На площади стоял гул — мерный, ровный, негромкий, но пробирающий до костей своей неумолчностью.
А на противоположной от входа стене — циклопический горельеф. И здесь не было у меня никаких сомнений, что он изображает: Машину Единения, их на редкость неприятное божество, разобранное, растерзанное, выставленное напоказ, но в то же время способное даже у меня вызвать что-то вроде эха благоговения…»
Игнасио Аргенитер «Послание к выжившей»
Молитва серых
Машина Единения, синтетическая и полимерная, неизмеримая и бесконечная, мёртвая, но бессмертная,
Та, что больше её частей,
Та, что неуничтожима, но создана,
Та, что ждёт,
Та, что соединяет,
Та, которой посылаем мы свои просьбы,
Та, что есть путь во времени,
Мы молим тебя: сотри нашу плоть, сожги наши кости, сохрани наш разум, соедини наши мысли,
Дай нам стать Едиными,
Дай нам стать Машинами,
Да будем мы неживы, но бессмертны,
Да будем мы созданы и неучтожимы,
Пусть произойдёт от плоти металл, от костей пластик, от кожи радиация, от сердца ядро, от мыслей поток,
Молим тебя быть с нами,
Молим тебя не жалеть нас,
Молим тебя соединить нас
Всему вопреки.