Запертая дверь не стала им препятствием: освободитель явился по оглушительному свисту Сажаня, который раньше свистеть не умел, а умел лишь издавать жалкое похрюкивание, выпуская слюнку. Металлическая дверь прогнулась от мощного удара, а потом покрылась ржавчиной и рассыпалась рыжей трухой. В ночи, серебристый от лунного света, стоял диковинный зверь.
— Красные копыта, мой верный друг! — засмеялся радостно Сажань, бросаясь на волю.
Вскоре воодушевлённые им люди отправились на страшный бой.
Впереди ехал Сажань — на коне с красными копытами и головой китайского дракона. Следом, скандируя «Мы не хуже их! Нам тоже можно!», шло воинство тьмы, света и пограничных территорий.
Казалось бы, сражаться им не с кем, но…
К услугам Аннет прибёг не только Жмитюков. Чернявый молодой человек поделился ценной информацией и с заклятым врагом Олега Тимуровича — ИП «Жлыков О.Б.», обитавшем в точно таком же подвале, на той же улице Ивана Бабушкина, но на три дома севернее.
Жлыков, правда, пылал ненавистью настолько чёрной, что не погнушался, съездил к худуистке сам, а потому получил средство из первых рук, там же его и выпил и теперь лично вёл своё воинство к месту битвы. Выдувая из ноздрей пламя, отхаркивая кислоту, гулко топая железными ногами, Жлыков шёл убивать. За ним по земле стелились обращённые в ядовитых гадов его работники.
Сошлись воины на стройке за Дарвиновским музеем.
В дыму и пламени, прыгая по недостроенным этажам, цепляясь за конструкции кранов, кидаясь плитами и сваями, они крушили друг друга, вбивая в землю по колено, пояс и горло, вырывая кишки, отгрызая головы, жаля и поливая огнём, и никто не мог одержать вверх.
Над местом побоища, раскинув чешуйчатые крылья, парил Князь Тьмы Жлыков О.Б., преследуемый Белым Воином Лэем Сажанем верхом на коне Красные копыта. Сажань метал в дракона молнии, палицы и молоты, Жлыков выдыхал в ответ облака кислоты, ледяной холод или обжигающее пламя.
Казалось, всё это могло ещё длится и длится, но занялся рассвет, и где-то в Подмосковье петух прокричал в третий раз, и наваждение растаяло. На месте эпической битвы, охая и хватаясь за больные места, сидели и лежали растерянные люди. И уже нарастал, приближаясь, вой полицейской сирены.
Сажаня так и не нашли. Ни среди пострадавших в то утро, ни потом — в универе или общежитии.
Всезнающий Дядюшка Апу долго пересказывал эту историю, расцвечивая всё новыми и страшными подробностями, пока по политическим соображениям сирийских студентов не прикрыли. Дядюшка исчез вместе с шаурмятней, и больше никто его не видел.
ИП «Жмитюков О.Т.» и ИП «Жлыков О.Б.» прикрыли ещё до сирийцев. Жлыкова привлекли за нанесение особо тяжких, Жмитюкова наказали за нарушение условий труда и прочее. Выпутавшись из неприятностей с законом, он начал всё сначала в другом подвале.
Про Аннет рассказывают, что на время она предпочла исчезнуть, а потом переменила облик и переехала к давнему любовнику в его квартиру на Маросейке.
А эхо повести о Сажане и волшебном скакуне меж тем ещё звучит.
Говорят, например, эгрегоры обиделись на Сажаня за такое смешение, пусть и не нарочное, а от неопытности, и теперь ни один не хочет его принимать. Конь Красные копыта остался со своим другом и с тех пор носит его от одной дыры между божественной и человечьей реальностями до другой. То к скандинавам привезёт, то индусам. К китайцам бедняга Сажань даже не суётся, боится гнева родных мифожителей.
Иногда, в утреннем тумане, подобно призраку Сонной лощины, Красные копыта с седоком на спине появляется на «улице Ивана Бабушкинской», и тогда смельчаки могут увидеть, какой глубокой печалью наполнен взгляд Сажаня и что страшная чёрная печать неприкаянности горит на его челе. Конь ходит туда-сюда по проезжей части, а его хозяин тщетно вглядывается в туман, надеясь найти того, кто укажет ему дорогу.