Тимур развернул окно номер три: Мразик смотрел в монитор, как люди смотрели бы на бога, существуй тот в природе. Как смотрят на звёзды и луну, на извержение вулкана, на ядерный гриб. На то, что превосходит их крошечные жизни.
Игра выкинула Мразику что-то, чего он никак не мог ожидать. Жаль, Тимур не видел, что именно там было.
Игра подстраивается с помощью машинного обучения, думал Тимур, открыв холодильник и оглядывая полупустые полки. Хочет найти такие фигуры, чтобы доставить игроку удовольствие при выборе. Чтобы было приятно решать, отвергая условно-плохое и принимая условно-хорошее. На что вы поставите: на чистую воду или на грязную? Например.
Что может доставить удовольствие при выборе Мразику, представлять не хотелось. Хуже того: он оказался первым, на ком игра получила достаточно данных для столь ошеломительной реакции. А может, и не хуже. Может, раскусить такого дурачка закономерно оказалось проще всего. Не то же самое, что, например, вскрыть мышление Поэтессы. Покажи Мразику надпись «бабы — дуры», так он сразу кончит в штаны.
В холодильнике не было ничего, что хотелось бы съесть или выпить. Связываться с курьером и выбирать не хотелось тоже (вот же ирония).
Тимур накинул куртку, натянул старые кроссовки и спустился на первый этаж, к автомату с едой. Продолжая думать, но уж не об игре. О том, чего хочется и чего не хочется. «Побудь с этим чувством, — сказал бы Ездок, — поисследуй его.»
Тимур исследовал. Для начала хотелось квасу. А может, горячего сладкого глинтвейна. Хотелось забиться в бар, который год назад гулял и гудел в соседнем доме, заказать стейк и бочковое. В углу пожирать истекающее соком мясо, ощущать пузырьки хмеля на языке. Смотреть на людей. Настоящих, живых, пьяненьких, шумных или тихих, совсем обычных людей.
У автомата была растянувшаяся очередь из двоих, прячущихся усталые лица, втянув голову в плечи. Наверное, Тимур со стороны выглядел так же.
Еды в автомате оставалось не так много, почти как в его холодильнике. И Тимуру достались биточки с пюре. Так себе. Вовсе не стейк.
Глядя на дату изготовления — сегодняшние биточки, конечно, Тимур вдруг осознал: осталось три дня до конца эксперимента. Три дня, и его виртуальная компания исчезнет, засыпанная мокрым ноябрьским снегом, стёртая ледяным осенним дождём.
— Мы играем на свободу, — произнесла Настя легко, просто, — мы все. Кто выиграет, получит пропуск отсюда.
Можно было решить, что это послание под стелькой кроссовки: «Нас держат насильно в подвале, заставляют шить «арибасы», надсмотрщиком над нами поставлен Жлоб Сергей Андреевич, девяносто второго года рождения, образование среднее специальное незаконченное. Помогите!»
Но Настя уже ни раз и ни два говорила что-то такое, и сперва у Тимура разыгралось воображение: вторую группу и правда где-то держат насильно, как в кино или в игре, в детективном романе. Но нет, Настя, конечно же, говорила о том, что происходило везде, о том, в какой тюрьме все оказались. «Первое правило путешествий во времени: никогда не ставь 2020-й».
Её желанным выигрышем в игре был «пропуск отсюда», а у кого не был?
Тимур начал замечать уже на вторую неделю эксперимента: шестеро его подопечных не просто играют, а постепенно убеждают себя, что есть выигрыш. Настоящий, всамделишный выигрыш, и нужно вскрыть игру, вырвать победу у алгоритма. Человек может и не хитрее нейросети, зато целеустремлённей.
Вскрыв коробку с ещё горячей лапшой — бывший ресторан, а теперь китайская кухня на вынос, кое-как ещё существовал на углу — Тимур переключился на двенадцатое окно, где Поэтесса курила тёмно-зелёную сигаретку и, хмурясь и шевеля губами, через седую взъерошенную чёлку разглядывала монитор. Это было так непохоже на неё, всегда решительную и быструю. Тимур прибавил звук в окне.
— …никуда, — закончила Поэтесса и замолчала надолго.
— Ведь это не так просто, — произнесла она, когда Тимур уже собрался переключить окно. — Выйти куда-то. Ноябрь всегда был самым тёмным из месяцев. Мы… — она щёлкнула мышкой. Игра выкинула новую пару, и Поэтесса отпрянула в изумлении. Потом глянула в камеру:
— Ты смотришь, мальчик? Ты видишь это?
— Что? — вслух спросил Тимур.
— Мы новые крепостные, — как будто ответила ему Поэтесса. — Сиднем сидим. Кто свободен? У кого есть открепительная? Свободен тот, кто их выдаёт. Кто ставит подписи. А без открепительной куда нам идти? Нужно доказать, что ты полезен новым хозяевам. Достоин свободы передвижения. А ты, мальчик, наш приказчик. Управляющий усадьбой. Свободен лишь наполовину. Тебя высекут, как и любого, кто без спросу барина сделает шаг влево… или вправо…