Метка: философия

Отображение кратных схем друг на друга

Добавить комментарий

Я придумала, что тоже могу отображать кратные схемы друг на друга.

И могу разложить Всадников и способы противостоять им на схему коммуникаций с миром.

Где первое наука, второе коллективное бессознательное (мифы), третье философия (этика, нравственность, личные ценности), а четвёртое — вера.

И тогда наука — это освобождение, которое противостоит Чуме; во всех смыслах — от биологического до психологического (от запирающих мемокомплексов в целом помогает только просвещение).

Мифы — это желание, которое противостоит Войне, потому что коллективное бессознательное — способность к групповой динамике, к пониманию друг друга даже без слов, к разделению культурных паттернов — это способ найти общий язык и то, что формирует в нас сочувствие.

Философия — личные убеждения, стремление, способное справиться с Голодом. Когда свои ценности человек может поставить выше выживания — это в самом экстремальном примере. Но в целом философия отвечает за стремление, за хотя бы фантазии о том, что можно жить лучше, можно выйти за пределы бесконечного цикла повторений, справиться со страхом.

И вера — то, что остаётся, когда приходит Смерть.

Смерть нельзя победить, только принять.

Четыре танца с миром

Добавить комментарий

Допустим, человеческое общение с миром (включая Самость, Другого, социум и Вселенную) имеет четыре аспекта, канала, стороны, составляющие… в общем, четыре способа с миром станцевать.

Для описания танцев используем две дихотомии — «коллективное-индивидуальное», «объективное-субъективное», где субъективное — это созданное человеческим разумом и только им и поддерживаемое — и построим матрицу:

Объективное работает с внешним миром — Вселенной. Субъективное — с миром, рождённым человеком, «второй природой» (мерзотненький термин).

Коллективное принципиально разделимо с социумом, индивидуальное — принципиально нет. О нём можно рассказывать, но его невозможно передать без искажений. Перейдя от одного носителя к другому, эти инфоконструкты / мемы или их комплексы неизбежно мутируют. Мемокомплексы коллективного настолько устойчивы, что мы называем их уже иначе.

Какие четыре способа понимания мира рождает эта матрица?

Объективное коллективное — способ познания внешнего мира, который принципиально можно разделить с другими без искажений. Чтобы достичь такой возможности, люди веками придумывали специальные способы записи этой информации, её апробирования и актуализации, в целом человечество достигло здесь кое-каких успехов. Человечество в целом — именно так, потому что отдельные товарищи всё ещё думают, что можно опровергнуть постулат о скорости света, проведя эксперимент с фонариком в своём сарае, стоящим посреди великого нигде. Или что эволюция — это теория.

Мы называем этот способ наукой, и только наука описывает известную нам Вселенную максимально (из доступного нам уровня) объективно, потому что только наука постоянно рефлексирует, ставит под сомнение и проверят саму себя. Остальные каналы — нет, но они и созданы не для объективных представлений о внешнем мире.

Объективное индивидуальное занимается рефлексией известных человечеству вещей о внешнем мире. Оно всегда будет опираться на науку, чтобы рассказывать, что вообще это всё значит для тебя, меня, нас как человеческих существ. Глядя на мир, оно выдаёт не формулы (ну или «ненастоящие» формулы) или теории, а истории о принципах диалектического развития, принципиальной (не)познаваемости (без «не» и с «не» — это одно и то же) Другого, нагруженности восприятия или тела как памяти. Эти истории кажутся объективными, но передать их в точности другому человеку невозможно. Любая философская мысль, будучи изречённой, никогда не будет полностью разделена поклонниками философа, даже самым ярыми, даже если они искренне верят, что следуют учению вплоть до последней буквы. Просто потому, что описанное словами, всегда подвержено интерпретации (а восприятие нагружено, ага).

Субъективное коллективное придумал Юнг. 😀 Ну не совсем, конечно. Но он придумал факт существования субъективного коллективного, и с тех пор оно в самом деле существует. Потому что именно так оно и работает. «Общее место», так бы мы могли назвать его, если бы не звали коллективным бессознательным. Общее место, коллективный ландшафт ментальной бездны, границы известного мира (всё, что мы знаем, существует, и существует оно только потому, что мы о нём знаем; всё принадлежит нам, до чего мы можем дотянуться восприятием, и всё оно — источник первородного бульона коллективного бессознательного). Общее место, наша субъективная коллективная реальность, намного более адаптивна и неустойчива, чем объективный внешний мир, изменчивость имманентно присуща ей, но она сохраняет всё, что когда-либо существовало.

(Я назвала её Сферой, когда писала «Тепло»:

«Я скучал по глубине. По её бесконечному теплу. Нам всем не хватало Сферы, пока она была отключена. И мы создавали маленькие сферы единства, лежали голова к голове, наши аугментации заряжались, а пространство стиралось между нами, оставалась тягучая река, что струилась сквозь нас, общие мысли, единство и братство-сестринство, вера в правое дело; сомнения не таяли, как по волшебству, и не заживали за миг и без следа раны и кровавые мозоли, но жить становилось теплее.

Когда ты не один, всегда теплее.

То, что сделали со мной в том комплексе, навсегда оставило меня посреди ледяной равнины.»)

Первоначальные образы, архетипы, первичные источники коллективного субъективного — это наши тела. Генетически закреплённые паттерны, универсальные врождённые проявления аффектов, следствия нашего устройства и нашего способа размножения, рождения, движения, роста, ориентации в пространстве, нашей принадлежности биосфере, системе Земля-Луна, Солнцу, Млечному пути, законам Вселенной. Поэтому эти первичные образы общие — они принадлежат нам как виду, именно они пробуждают наше мышление и, в первую очередь, его высшую функцию, творческое воображение, схожим у всех людей образом.

Первичные инфокомплексы не расщеплены. Они рождены до того, как на растущего человека опускается расщепляющая «прошивка» эпохи Гутенберга. И проявляют себя в полной мере при следующем обновлении — установке «прошивки» невиртуальности. Начало наших мифов есть наше тело. Их нынешний финал — осознание заново того, что мы и есть тело, материя, что больше ничего нет. Осознание собственной холистичности.

Образы не умирают, они лишь развиваются, прорастают, ветвятся и продолжают влиять на каждого и всех вместе. Общее место (пере)создаётся постоянно, как каждый человек снова и снова рассказывает себе свои воспоминания, перекраивая свой личный, крошечный миф, меняя своё прошлое, так и человечество делает это для себя постоянно. Но все версии Общего места, все «прошивки», которые человечество создавало для себя в процессе построения цивилизации, никуда не деваются. Потому что времени в Общем месте нет.

Образы Общего места подвержены интерпретации, но всё же, благодаря своей давней истории, устойчивы и понятны большинству людей [для более поздних и узких мемокомплексов-архетипов — людей одной культурной традиции] интуитивно.

Субъективное индивидуальное — это крошечное Общее место на одного. Личный миф. Собственная вера в чудеса. Вера. Как и объективное индивидуальное, оно принципиально неразделимо с другими. Вера всегда принадлежит только одному человеку, а боги у каждого свои. И даже сложенные вместе множество индивидуальных вер не становятся монолитным единым механизмом. Потому что это вообще не механизм. Это чудо, выросшее на коктейле из страха темноты, из возвращения солнца и продуцируемых человеческим мозгом волшебных веществ. Ощущение прикосновения к божественному — разрешение неразрешимого конфликта в попытке осознать нечто невероятно огромное, бесконечное и совершенно прекрасное — объективный внешний мир.

И поскольку восприятие нагружено, двух одинаковых таких ощущений не существует.

 

Все четыре канала необходимы нам для счастья, причём такими, чтобы они находились в динамическом равновесии. И каждый из них должен заниматься только своей частью. Потому что если подходить к епархии одного из каналов с методами другого, ничего хорошего не выходит. Вообще никогда. Вообще. Одна только шиза.

Эхо Ассамблеи: корабль Тесея

Добавить комментарий

Вообще история про корабль Тесея не имеет решения в рамках той логики, внутри которой родилась; но мы-то живём уже попозже Аристотеля и других и знаем вещи, которых они, возможно, и вообразить не могли (и, конечно, не были в том виноваты). Так что сходу можем, например, придумать два решения проблемы. Первое годится вне зависимости оттого, о чём на самом деле идёт речь, второе будет иметь вариант попроще — если речь о корабле, т. е. о вещи, и посложнее — если речь о том, о ком для нас теперь история на самом деле, о разумном существе (для простоты: о человеке / людях).

Во-первых, важная оговорка: мы понимаем теперь, что вещи, а тем более субъекты, не состоят только из материи, есть ещё и информация, где бы и в чём бы она ни содержалась. Так что мы определяем вещь как носитель инфоконструкта (например, «корабль Тесея»), который с ней связывают те, кто способен воспринимать и создавать информацию. Субъект, очевидно, и есть тот, кто способен воспринимать и создавать информацию, в том числе принципиально новую, и связывать инфоконструкты с вещами и субъектами.

Во-вторых, пункт номер один: время не обязано быть линейным (одномерным). В нелинейном и энмерном времени субъект / вещь остаётся собой от рождения/создания до распада, пока носитель инфоконструкта «Вася Пупкин» / «Корабль Тесея» сохраняет целостность, и тогда модификации не важны, потому что никаких модификаций на самом деле нет, все состояния субъекта / вещи одновременны, спрессованы как блинчики в одном объёме вещества ПВК. Это просто и почти неинтересно.

Поэтому есть в-третьих: пункт номер два.

Может быть, это некий подвариант эффекта наблюдателя — в философском смысле, не физическом; может быть, что-то совсем другое. Но это вопрос того, что мы считаем собою, что мы считаем вещами и что по этому поводу думают другие люди (и снова: «люди» — это для простоты).

С вещами попроще: у вещи нет мнения, вещь остаётся собой, пока хоть кто-то из нас в неё верит. Наверняка тут есть некая иерархия мнений. Корабль Тесея остаётся таковым, пока Тесей сам считает его своим кораблём, «Энтерпрайз» после всех модернизаций и путешествий во времени всё ещё «Энтерпрайз» — капитан Кёрк соврать не даст, ну а «Нормандия» вообще взорвалась и реинкарнировала, но это та самая «Нормандия», покуда направление на карте указывает коммандер Шепард. Короче, капитану решать, его это корабль или уже нет, а не философам на берегу.

Или вот взять Царицыно. Я не встречала ни одного человека, который искренне верил бы, что этот новодел то самое Царицыно. Предположу, что и выделившие и попилившие на это бюджет тоже не верят, что оно настоящее; всего лишь фантазия на тему того самого Царицына. Поэтому, нет, этот корабль Тесея уже закончил своё существование в ПВК.

С мыслящими существами посложнее: как минимум, всегда есть голос автопоэзиса. Голос «капитана»: пока я считаю себя собой, это я. Мой голос решающий.

А если таких равноправных моих голосов два или больше, да? Если кто-то ещё считает себя мною — и вполне даже по праву?

Дальше будут несколько примеров-спойлеров. (Вообще примеры у меня не про людей в узком смысле, а про мыслящих существ другой природы, потому что по-другому пока не получается.)

Вот тот самый пример с «белым» и «брендированным» Виженом. В конце их спора они оба считают себя Виженом. Ну, видимо, теперь решать тем людям, которые были связаны с Виженом опытом. Решать Ванде, кроме неё, ни у кого нет на это права.

И мы знаем её решение: настоящий Вижен мёртв. Собранный заново, обладающий его памятью Вижен не является для неё тем самым. Она не связана с ним опытом. (Но мы не можем утверждать, что Ванда не будет связана с ним опытом в будущем. И тогда что-то явно изменится.) А природу другого Вижена она в конце концов понимает, она создала его сама, она определяет его: «Ты моя скорбь… ты моя любовь». Но не Вижен.

С копиями всё интересно. Даже если забыть, что энтропия не дремлет, а потому точное копирование — это тоже та ещё задача.

Вот Хэнк и хороший Коннор, наш Коннор приходят на склад андроидов, где встречают плохого Коннора: копию, восстановленную из бэкапа, обладающую личностью и до некоторого момента памятью нашего Коннора, но только лояльную не той стороне. Кому решать, кто из Конноров настоящий? Ну, человеку, который был связан с ним опытом, и в данном случае это Хэнк.

Хотя тут ещё веселее: в данном случае это мы. Это Игрок. Игрок, который, кстати говоря, мог выбрать и иную линию событий. Но я говорю про ту, которую считаю единственно верной, му-ха-за. Я точно знаю, с каким из Конноров была связана опытом и потому ни на долю мига не сомневаюсь, кто из них настоящий.

Так что в итоге решающий голос принадлежит либо автопоэзису, либо тем, кто связан с субъектом опытом.

Всё это — вопрос веры и того, что в глазах смотрящего.

 

Тут уже мелочью выглядит (нет, реально это не мелочь) то, что в текущей парадигме телесности нет никакого центра сознания в мозге, даже больше того: сознание распределено не только в головном мозге, а по всей нервной системе, по всему телу. Неотделимо и неизвлекаемо, просто потому, что ничего кроме тела у нас и нет. Всё, чем мы себя считаем, что чувствуем собой — это эмерджентный эффект того, как наше биологическое «железо» — «мясо» (сложный, удивительнейший продукт биоэволюции) обрабатывает информацию, которая извивалась, усложнялась, распространялась — и наконец осела на нашем виде, информацию, которую мы передаём друг другу, которой «заражаем» друг друга и благодаря которой поддерживаем то, что называем разумом (мы же помним, да, что носитель разума не отдельная особь, а вид в целом? и в одиночку разумным быть невозможно?). В общем, никакой оцифровки сознания или переноса его на другой носитель. И, да, изменится тело — изменится сознание. Старые паттерны свернутся и уснут (хотя никогда не исчезнут), сформируются новые. А кем мы при этом станем — см. пункты один и два. 😀

 

Да! Вещь, важная для пункта номер два (без неё он, очевидно, не срабатывает): миллиарды лет пройдут, а мы, и снова для простоты скажем «люди», всё ещё будем присваивать себе право на такие моральные решения. Право определять, что есть что и кто есть кто.

Иначе говоря, право давать имена.

 

P. S. На самом деле пару месяцев назад я об этом уже написала:

«Но когда пару лет назад, на заре их осознания себя, слабые ростки спросили об этом, она ответила: это же вопрос того, что мы считаем собой. Вот, допустим, ваза. Она упала и разбилась на крупные осколки. Человек склеил её, и всё равно заметно, что когда-то произошла катастрофа. Остались шрамы, искажения. Но если клей был надёжный, водоотталкивающий и восстанавливающий материалы, а человек работал аккуратно, ваза будет служить, как раньше. Не протечёт.

А если она разбилась на очень маленькие осколки? Если их к тому же растёрли в крошево? Человек уже не восстановит вазу. А инфоконструкты чащи на это оказались способны. Собрать все следы, всю опавшую чешуйками информацию во всех слоях иммерсива, данные и слепки внутри олисцира и аугментационного камня. Всё это крошево, песок. И сложить верно. Склеить так, что и следов нет. И если мы, люди, не может увидеть разницы — так может её и нету? Если мы не знаем, что ваза вообще разбивалась, — то разбивалась ли она? Может быть, если вазу вынести за пределы действия локальной сферы земли, туда, где её не смогут удерживать местные инфоконструкты, она и рассыплется песком. Или нет.

Мы никогда не будет проверять. Потому что вопрос в том, что мы считаем собою. И что другие считают нами.»

Чужая Система

Добавить комментарий

Система Игры целиком

FAQ к Системе

Предварение, или Эстетика гностицизма

Гностицизм, как система различных учений, объединённых некими общими признаками, в том числе утверждает, что:

— есть два творца, добрый и злой;

— добрый создал дух и тайное знание, злой же, желая уподобится доброму, но не имея достаточно сил и знания, создал мир искажённый, больной, испорченный;

— этот искажённый мир материален, и все души, происходящие от доброго творца, заключены в материю и обречены на мучения;

— осознание своей истинной сути, обретение гнозиса (тайного знания о божественной сути вещей) освобождает душу от прилипчивого и искажённого материального мира.

Всё это гностики изобрели в попытке понять, почему в мире есть зло. Зло, что не может исходить от творца сущего, поскольку по природе своей он добр. Они поняли, раз творец добр, но зло существует, зло создал не он.

Иногда считается, что злой творец (они называют его «демиургом», но это вовсе не тот демиург, о котором мы говорим обычно), автор искажённого мира, испытывает удовольствие от мучения запаянных в материю душ, забывших своё истинное Я, теряющих всё больше и больше божественную искру доброго, истинного творца.

Гностицизм — грустное учение; если очень хорошо подумать над вопросом, как же можно обрести гнозис, поймёшь, что в пределах мира, данного нам в ощущениях, это невозможно. Лишь за его пределами он содержится, а всё, что существует в искажённом мире, есть ложь по определению. На текущий момент нам известен лишь один способ покинуть этот искажённый мир — смерть.

Но и это ещё не всё: мир искажённый не содержит в себе ни истины, ни красоты, ни настоящей любви, он полон страданий и боли. Планета Смерти, Мритью Лока, Обречённый мир.

Я знаю, что мне не хотелось бы быть гностиком. А поскольку единственный способ быть счастливым — это делать то, что хочется, то я и не гностик.

Но я вижу, что в гностицизме есть особенная, болезненная красота. Красота лёгкого безумия, завораживающего движения теней под слоем льда. Его эстетика привлекала многих. Например, Виктора Пелевина и Филиппа К. Дика. Я, правда, не знаю точно, был ли в курсе Дик, как называлось то, что с ним случилось.

Мой роман-фаворит «Путешествие к Арктуру» (не уверена, что когда-нибудь рискну его перечитать, ибо мне страшно, что он вовсе не такой, каким я его помню) тоже об этом.

О том же были и некоторые книги, что мне довелось прочесть в юности. Всё это в итоге начало сплавляться в сюжет… один из моих старых, любимых сюжетов. У него было уже много названий, когда-то он звался «Временной петлёй». Сейчас лишь часть этого сюжета повествует о создателе (создателях), совершившем фатальную ошибку в самом начале пути. Поскольку я не гностик, в этом сюжете есть то, что при желании можно назвать хэппи-эндом. Я верю, что если долго-долго рассказывать миру одну и ту же историю, рано или поздно он начнёт считать её истиной.

А истина… истина меняет всё.

 

Следы гностицизма можно обнаружить и там, где не ждёшь их увидеть. От более явственных (как в «Путешествии к Арктуру», «Шоу Трумана» или «Тёмном городе»… и тогда уж в «Рыцарях сорока островов», подозрительно толсто отсылающих к «Тёмному городу»), до едва заметных, но всё же ощутимых (как, например, в «Твин Пикс»). Как ни прискорбно, учение Рона Хаббарда по сути своей тоже гностическое, и это как раз пример того, каким прилипчивым гностицизм может быть, если прибавить к нему ловкую манипуляцию и жажду власти.

Людям, авторам… творцам даже не нужно думать о гностицизме, а иногда — и знать, что это такое; вибрирующее инфополе, невиртуальная реальность человеческого разума сама приносит им эхо нужных мемов.

В конце концов, история об искажённом мире стара как сам мир.

 

Несложно заметить, что Таро Лабиринта и Игры тоже связано с гностицизмом, а точнее с той Игрой, о которой речь пойдёт ниже. И с тем Лабиринтом, который в моём внутреннем пространстве противопоставлен идее Игры. Лабиринт — это наш мир, но видимый не искажённым, а истинным. Лабиринт позволяет двигаться дальше, преодолевая ограничения и побеждая своего минотавра. Именно благодаря Лабиринту и возможен тот самый хэппи-энд. Не совсем «энд», правда…

Много позже Лабиринт стал для меня синонимом выхода из гностического мифа (да к тому же выходом, родившемся ещё до самого гностицизма).

Сначала же, очень-очень давно была «Сказка о Прыгуне и Скользящем».

 

«Сказка о Прыгуне и Скользящем» — история гностическая, представляющая мир как Игру запертых в материальном мире неких духовных сущностей. Их задача — найти выход. Обрести гнозис, знание о своей истинной сути, утраченные воспоминания.

У «Чужой Системы» много источников, но толчок к её зарождению дала «Сказка…».

А теперь «Чужая Система» — часть иллюстративного материала (он не всегда графический, если уж на то пошло) к моим историям. К тому сюжету, о котором я писала выше.

Это уже не первая её редакция. До сих пор кто-то выходит на неё по поиску или ссылкам, так что список FAQ к ней по-прежнему актуален.

Если же вам он не нужен, то вы можете сразу войти в «Чужую Систему» здесь.