Страница 1 из 3
1 2 3

Бродячий Цербер

Под забором спит Цербер с тремя лапами и двумя головами,
так уж вышло, что он кое-что потерял, пока добирался до этого места.
Четвёртая лапа тихонько растёт во сне,
третья голова потеряна — отдана
в обмен на возможность предсказывать нужный момент,
начало эпохи потерь, мира конца,
личное время Цербера.
Он проснётся, и время то истечёт. Наступит финал не только его эпохе.
Вот сейчас — только лапа сперва отрастёт.
Цербер во сне улыбается; переваривает сновидения
кудлатый его живот.
Надо проснуться, припомнить, что было тогда,
когда первая битва в мире звучала.
Надо припомнить и повернуть назад.
Надо начать сначала.
Цербера будто штормит
между новым и старым слогом.
Рваный край или же чёткий ритм?
Верность или свобода? Он скалится, тихо рычит во сне, бьёт по земле хвостом;
чтобы не выдать себя, он видит ещё один сон.

———————————————————————-

Церберу снится Титаномахия.

———————————————————————-

Во время Титаномахии Цербера ещё не было,
но как бы и был он — «в проекции».
Он витал над сражением вместе с другими,
такими же отголосками нерождёнными
будущего ещё не предрешённого, не явленного.
Половина его товарищей была создана титанами,
вторая стояла за олимпийцами.
Но между собой отголоски не ссорились.
Им всё равно было, кто из какой пришёл линии.
Ведь и те, и другие знали: победят олимпийцы, титаны ли,
но всё равно скормят половину из них той второй половине,
что останется. В общем, вертел Цербер ту Титаномахию.

Перекидываться Цербер наловчился в том первом из всех тринадцатых
столетий, что прожил (и ещё проживёт, конечно).
Время тогда было скучное, вот он и человеком быть попробовал.
А потом хоронился в лесах от всяких обидчиков,
что прозвали его демоном.
Он себя считал честным чудовищем, демон — это как-то оскорбительно.
Будут ещё времена, в которые его доводы бы поняли.
Его бы самого бы погладили.
Отменили бы в честь него пару личностей.
Передумали бы. Переотменили обратно. Возможно, так и оставили бы.
Хоть какое-то развлечение, думал Цербер тогда,
догрызая очередную ветку в сердце очередной чащи.
А то тут одна лишь скучища.
В общем, перекидываться он научился —
и похоже, вот это его и подставило.

Цербер осторожно просыпается. По-собачьи встряхивается.
Косит сонным взглядом, вздрагивает.
Поводит правой головой, затем левою — и превращается
в человека — ну совершенно одноголового.
Даже недурён собой, кое-кому нравился.
Цербер чешется, морщится, к забору прислоняется и думает:
ну вот и снова Титаномахия.

Среди отголосков над полями Титаномахии
у Цербера есть два друга, оба из войска титанова:
один, значит, дуб, достаёт ветвями до неба,
корнями до земного диска краешка.
На ветвях того дуба обитают целые виды,
прячутся в них от смертельно горячего солнца, а в корнях его —
от холода. Мир титанов покрыт проплешинами
льда и пламени, это планета контрастов и магии.
Второй друг Цербера — двухголовая ящерица.
А может — и двутельная, он и так, и так о ней думает.
Вместо лап у неё растут чудны́е пружчиночки,
а к голове вертикально приставлена ещё одна ящерка.
Глядя на это, Цербер всё думает:
чем они срослись там? Как они устроены?
Цербер из мира, где наука приходит вслед за магией.
Воля богов такова, такова очерёдность развития.
Титаны же против: они любят лишь магию.
Лишь странные вещи, созданные воображением.
Но что до отголосков будущего,
то ни Цербер, ни его товарищи,
не считаются, кто из них хуже, кто лучше, кто выживет,
кто достоин, а кто мусор цивилизации.
Вся эта Великая Битва Выбора,
идёт мимо них, им она до лампочки
(хоть накаливания, а хоть питаемой магией).
У них-то самих никакого выбора.
Только ждать, кто ж в этот раз выиграет.
В первый раз победили титаны, и настала магия.
Все чудовища олимпийцев погибли, как не случившиеся.
И только Цербера титаны оставили.
Порешили меж собой его использовать по назначению.
Он же создан, как сторож, так пусть сторожит тогда.
Пусть следит, как всё выйдет и чем всё закончится.
Дело ведь было ни в том, что титаны выиграли,
а всегда только в том, чтобы мир в итоге выстоял.

Так что всё возвращается к Титаномахии.
Побеждают боги, титаны, титаны, боги, титаны, боги.
Время схлопывается, разворачивается, снова схлопывается.
Вновь сначала, и каждый раз Цербер видит всё.
А что до вот этого раза, текущего,
он считает, что вышло неплохо практически:
дотянули почти до космоса.

Вот теперь Цербер окончательно просыпается.
На мир, что к концу подошёл, смотрит задумчиво.
Что сказать, когда спросят про мир?
Сказать, что видел утопию?
Настоящую, давно уж обещанную.
Он и сам как-то вырвал о ней предсказание
у одного духа источника. Так рычал на него,
что дух водою обгадился.
И чтобы спасти свою не совсем вечную жизнь
предложил дар видеть то, что ценнее свободы.
Вот так у Цербера не стало одной головы.
Но тогда он не знал ещё, за что именно её отдал.

Настоящая утопия, думает Цербер, прям как обещано.
Так и скажу им: наконец, наконец-то стал ей свидетелем.
Все равны меж собой — потому что мертвы окончательно.
Тут осталась одна лишь «проекция».
Поле ровное. Достигнуто просветление.
И реально все битвы навсегда окончены.
Сражаться-то некому.
Светит идеально круглое солнышко.
Цербер скажет: видел смерть я последнего
земли обитателя. В общем, всё теперь кончено.
Им придётся поверить: спрашивать-то больше некого.
Надо пробовать заново, скажет он, пробуйте, пробуйте.
Вдруг однажды получится.

На него возложена миссия,
и титаны, и боги ему сочувствуют:
как живёт бедный Цербер, свидетель всему и вся?
Тяжело быть последним, кто в мире останется.
Кто подводит итог: так, мол, и так,
далеко ль всё зашло,
какие были камни, какие течения.
В чём провал. А провал есть всегда.
Мир такой переменчивый.
Так что они слушают внимательно и корректируют
свои действия, планы, стратегии.
Он молчит об одном: каждый раз
в переменчивом мире есть вещи и неизменные.

Неизменные вещи — с ними он сталкивался.
Но его блуждания и превращения —
где в них место для чего-то неизменного?

———————————————————————-

После третьей из тех Титаномахий, где победа была за олимпийцами,
где-то в веке двадцатом Церберу встретилась
смотрящая на него с любовью женщина.
Он мог бы соврать себе (больше тут никто не услышит),
что не помнит ни имя её, ни глаза, ни губы.
Что не боится столкнуться с ней снова под их общей крышей.
Что потерь не боится и боли.
Только смысл врать, если, сколько виткам не виться,
ни в одном он больше не подойдёт к ней снова.
Он бежит, он скрывается, он хоронится,
всё в тех же лесах, в их древних и мрачных чащах.
Ах, леса, чудовищам верные братья,
адским псам, чьё хрупкое сердце сломано.

———————————————————————-

Когда мир заходит в тупик?
— Это решать Церберу.
Когда запускать обратный отсчёт?
— Это решать Церберу.
Всё, что было прекрасного в мире, вчера истекло.
— Каждый раз именно это решает Цербер.

———————————————————————-

Ныне Цербер прячет лицо, но в тот первый раз он всё рассказал:
мир уже случался, хотя был совсем другим.
Я его пережил уже пять или шесть… восемь раз?
А ты — ты уйдёшь, и что же мне делать таким?
Посмотри на меня, я ведь адский пёс.
Этот мир — просто ад, и я его сторожу.
Для чего мне то, что мне вообще не понять?
Кто я теперь, когда на тебя смотрю?
И она тоже долго смотрела в ответ,
он не выдержал, снова заговорил:
смерти нет мне, я не смогу вослед
за тобою спуститься в Аид.
И она улыбнулась: моё имя — любовь.
Говорят, я сильнее титанов, сильней богов.
Если так, я вернусь, просто жди меня, слышишь? Вернусь.
Просто жди, мой любимый, бессмертный мой пёс.

———————————————————————-

Ровное поле, мир опустел — подошло время первой из битв.
Возвращается цикл к началу, змея кусает свой хвост.
И Цербер — Цербер сохраняет человеческий вид.
Человеку соврать попроще, он же не пёс.
Он ответит подробно, но в каждом ответе немного солжёт.
Он умело развеет богов и титанов сомненья.
Правда в том: Цербер ждёт. Цербер ждёт.
Неизменная вещь остаётся всегда неизменной.
Если б только знали они, какой им движет мотив.
Что давно он пускает их поезда под откос,
Что давно он решил: цикл так и должен идти.
Цербер врёт в ответ на тот самый вопрос.

———————————————————————-

Просто жди.
Цербер ждёт.

———————————————————————-

«Моё имя — любовь. Говорят, я сильнее всего.»
Он её потерял, люди живут очень мало.
В новом мире всё было иначе… кроме неё.
Он глазам не поверил. Она его не узнала.
И он спрятал и сердце своё, и лицо,
отвернулся, но был для неё вечной тенью.
Он её охранял, отгонял подлецов,
ждал, любил, проникал в сновиденья.
Каждый мир, каждый новый виток
она снова рождалась, но если однажды
цикл прервётся, канет в бездну его любовь —
тут уж выборы и развилки станут не важны.
Цербер любит её, конечно, издалека.
Но со смертью её — виток, считай, на исходе.
Цикл прервётся? Дудки. Он навсегда.
Цербер скалится: мне другой вариант не подходит.

«Сола»

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер десять, «Сола».

Короткая история о вселенских созвучиях.

«…Музыка вибраций создана для неё, с помощи музыки она думает, так следует своему стремлению. Так запускает алхимию холодного синтеза, сборочные оранжереи и фабрикационные узлы. Так сеет и сеет, от точки к точке, расширяя поле борьбы с энтропией.
Выигрывая там, где иные сдавались и теряли последнее. А третьи отчаянно и безрассудно вступали в сражение, гибли, но оставляли хотя бы отблеск. Отзвук надежды…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Танец монетки»

Танец монетки. Обложка

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер восемь, «Танец монетки».

История о том, что настоящая версия нашей жизни та, в которую мы верим.

Он считает всё и только тогда признаёт это существующем. В его доме живут тени других реальностей. Он не обращает на своих постояльцев внимания и не даёт им имена.
Но однажды поверит, что верна не та реальность, в которой он существует, а та, в которой он счастлив. А чтобы сделать её возможной, придётся перейти грань.

«…Когда они догадались, было уже совсем поздно.
Он заперся в «кожухе», построенном для прохода через будущий портал, поднял щиты, запечатал двери во внешней броне зала отбытия. Перед его глазами, за слоями армированных стёкол и слюдяной текучей полосой щитов клубился зародыш червоточины.
Он видел его потому, что видел вероятности. Для других людей там пока не было ничего, кроме арки врат…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

Создавать и не отдавать

Александр Прокопович:
«Мне всегда казалось, что некая функция автора — отдать. Создать и отдать.
[…]
СОЗДАТЬ И ОТДАТЬ. Есть нюанс, чтобы написано было так, чтобы было кому отдавать. Чтобы захотели владеть.»
Пост не об этом, не о том, что я почувствовала, но именно из-за слов «создать и отдать», я вдруг поняла, почему не хочу.

Сейчас объясню.

Это не совсем «вдруг», конечно, и не вчера началось; сколько-то там лет назад я написала диссертацию, прошла одобрение совета для защиты — и вместо этого поехала в Норвегию (ни разу не было, чтоб я о том решении пожалела). Там была совокупность причин, но я бы всех их преодолела, если бы захотела. Но мне было всё равно. Главное, что я сама знала: я написала то, что хотела и как хотела, а нужно ли это ещё кому-то, не волновало меня тогда.
Не волнует и сейчас.
Мне действительно, в общем-то, фиолетово. Это странно, да? Вроде бы создатель чего-нибудь должен мечтать, чтобы на это что-нибудь другие посмотрели. Обязательно посмотрели. Увидели бы её/его. «Пожалуйста, сделайте меня целым!» (с) любой писатель вообще.
Но я ведь даже особо не стараюсь, я что-то иногда куда-то посылаю, просто чтобы совесть не мучила. Потом я ставлю галочку: мол, сделано; но это неправда. Это даже не близко к тому, как нужно стараться, если в самом деле хочешь, чтобы тебя много читали. Мне всё равно: я написала, что хотела, а дальнейшее не особо-то значимо. Нет, мне приятно, когда печатают. Но я не стараюсь. Так не стараюсь, что меня действительно иногда грызёт совесть: наверное, надо?
(Да, всё это может быть всего лишь случаем «пожалуй, вариант номер три» (тут, на картинке, учитывая Ли Чон Сока и его завораживающие прозрачные уши, вариант номер четыре, конечно, предпочтительнее) — и я просто себя обманываю, чтобы не разочаровываться и т. д., и т .п., но непохоже, что так.)
Правда, всё это касается обычных вещей.

(Отступление. Есть ещё аргумент про свободу, разумеется:

«Гриша, [15.06.2022 0:35]
Зато я про Раджниканта хорошую историю в сети прочёл :).
Однажды, много лет назад, он решил сняться в биопике в роли какого-то известного индийского гуру, чуть ли не собственного учителя.
И, в связи с форматом, это должна была быть история про жизнь данного персонажа, до самой смерти. В конце герой заканчивал свой жизненный путь и умирал.
И фанаты Раджниканта были в ярости. Они объявили фильму бойкот, фильм с треском провалился.
С тех пор все навсегда запомнили, что Раджникант не может умереть в фильме, не имеет права.

Ольга arishai, [15.06.2022 0:37]
Потрясающе.
Что он прогнулся под кучку фанатов.
Вместо того, чтобы сняться в том, в чём хотел.

Гриша, [15.06.2022 0:38]
Но эта кучка фанатов размером с огромный штат.
Ну, он снялся в том, что хотел.
Просто народ не принял.

Ольга arishai, [15.06.2022 0:38]
Это не их дело.

Гриша, [15.06.2022 0:39]
Это сложный вопрос.
Раджникант — их кумир, а реальный старый лысый человек — всего лишь служитель этого кумира.
Ну, и они рупиями платят всё-таки.
Нельзя быть Суперзвездой в отрыве от фанатов, и всё такое.»

1. Раджникант и его фильмы.
2. Статус суперзвезды? Я вот думаю, что оно того вообще не стоит. Но здесь я сужу об опыте, которого у меня нет.)

Но есть вещи и не обычные; они важнее, ценнее, они лучше всего, но и там я не стараюсь что-то сделать, чтобы про них кто-то узнал. Почему? Этот вопрос меня давно занимал: если я ничего не делаю, выходит — не хочу этого на самом деле? А если не хочу, то почему? [Я ведь говорила тебе, что «тише! человек осознаёт свои чувства — с помощью карандаша, бумаги и кружочков» — это и про меня тоже?]
Так что «вдруг» я поняла вот что: я не хочу никому ничего отдавать, потому что оно только моё. Я создала это, и теперь оно принадлежит мне.
Я мечтала прочесть это с двенадцати лет, мечтала так сильно, что пришлось самой написать. Так почему я должна этим делиться?
«Создавать и не отдавать» — вот что я чувствую.
И, наверное, это странно.

«Клетка открыта»

Рассказ "Клетка открыта"

Пак рассказов «Про будущее»: рассказ номер пять, «Клетка открыта».

История о возвращении, тёмной вине и клетке.

У Неоны был выходной, и она отправилась луна-парк, такой унылый под осенним дождём.
А на следующий день проснулась там, где растут стеклянные деревья, земля пахнет хлебом, подземные города освещают змеиные сердца, а высоко в небе парит огромный город, куда можно добраться только верхом на птице. И где-то посреди всех чудных вещей и мест, бродит искатель, который должен стать её другом.

«…«Ещё один день», — сказала она себе. И так и вышло: на следующее утро вода остановилась, заполнив всю чашу.
Неона скинула остатки платья — всё равно то пришло в негодность. Обернулась, глянула на колонну и заколебалась. Конечно, можно было бы пойти туда. Но вода звала намного сильнее, Неона видела в ней своё отражение — невысокая женщина с длинными кудрявыми волосами цвета вишни, с выражением вечной печали на лице. Она не хотела больше печалиться.
И прыгнула в воду, нырнула, ухватила ягоду и всплыла, отталкиваясь русалочьим хвостом. А потом устремилась прочь от берега…»

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей.

«Внутри — туман»

Серия историй про то, что странное всегда рядом. (И рассказ, который был написан слишком рано утром, под стук колёс по рельсам, и после напугал меня слегка… и пугает до сих пор, тем, какой он получился.)

«Внутри — туман» — мрачная история о том, кто всегда возвращается..

У Марины три тайны: одна подмигивает плюсом на тесте, вторая досталась в наследство, а третья — жёлто-зелёный туман, с которым мертвецы возвращаются к тем, кто любит их и ждёт.

На моём сайте, литмаркете, автор.тудей или продамане.

«Только лишь гости»

Годы назад (ох) на свет родились четыре сеттинга, созданные бросками Кубика. Прямо здесь можно прочесть о том, как всё началось, и о том, как в то время выглядел Сеттинг №2 (в нашей внутренней кухне носящий тэг «некроальвы»).

Но достаточно знать, что в основе лежат тетраксис «люди-эльфы-гномы-орки», варианты общественного устройства в Мире без Героя и очень странная история про четыре типа цивилизации (рождённая Переслегиным уже в то время, когда он стал не торт).

И ещё то, что когда Гриша придумывает новый сеттинг, я его присваиваю, переиначиваю, как мне нравится, и рассказываю о том, что лично мне кажется важным. Кради у лучших, все дела.

 

Семь лет назад я написала первую часть истории про некроальвов, спустя год вторую. И только этой весной наконец-то закончила третью. Я держала в голове эту историю довольно долго, пока не поняла, о чём же она на самом деле. Ну, в конце концов, время пришло.

«Только лишь гости» — история о незваных гостях, поиске общего языка и о том, что, как говорит Орден, хуже смерти.

 

Когда люди прибыли сюда, здесь уже были не только автохтоны — совершенно иные, от мировоззрения до биологии, но и другие «гости», такие же пришельцы, будто вынырнувшие из людских кошмаров.

Пытаясь выжить в новом доме, люди разошлись в разные стороны: одни назвались цвергами и спустились в туннели и каверны, другие остались людьми и построили стены, реальные и ментальные. Альвы, пришедшие в этот мир ещё раньше, нашли третий путь: они не живы и не мертвы, стабилизированные и заключённые в коллективный разум Братства. А автохтоны, которых люди прозвали троллями, снова и снова пытаются изгнать из своего дома непрошенных гостей.

В очередной раз людской Орден планирует экспансию к северным морям, и первый шаг на этом пути приведёт обитателей планеты к последней возможности понять друг друга.

Повесть можно прочесть на моём сайте, литмаркете, автор.тудей или продамане.

Что есть в «Только лишь гости»:

— конфликт двух видов и четырёх народов, что пытаются ужиться на одной планете;

— далёкая колония в далёком будущем;

— любовь (а как же без неё);

— менталисты, коллективный разум и свобода воли;

— стабилизированные некроальвы, страшные богатыри и ещё более страшные тролли.

Случайные отзывы (1)

Иногда вспоминаю про книги, которые, кажется, читала только я (ладно, почти наверняка не только я, но всё равно не сказать, что эти книги на слуху). Даже ко мне они попали случайно. Хаос человеческой интуиции.

Но упомянуть про них стоит. Чаще добрым словом, но иногда и нет, хех.

 

«Наваждение Люмаса» я купила потому, что книга мне понравилась. Чёрный обрез, нестандартный формат, источает стиль и готику. В первый и в последний раз в жизни такое со мной произошло. Ах, да, в аннотации завуалировано сообщалось о возможностях путешествий по ландшафтам ментальной бездны. Как мимо такого пройти.

Героиня романа тоже не прошла мимо книги — труда Томаса Люмаса о мысленных экспериментах, которые открывают путь в иную реальность. А там так: чем дальше идёшь, тем глубже тонешь. Если зайти слишком далеко, погибнешь для реальности этой. Опасное дело.

Но Ариэль, конечно же, пускается в это путешествие. По пути находя своего принца Адама, мистических врагов и путь до самого края.

В книге есть интрига, странные приключения и загадки. И любовь.

(И, конечно, по ту сторону сюжета вырисовывается обычный вопрос: что было сначала: материя или её идея? Воображение порождает материю, материя провоцирует работу воображения, существует то, что мы наблюдаем, и нет и не может быть доказательств, что оно существовало до момента наблюдения. Мир рождается там, где мы про него думаем — и сразу во все стороны, в прошлом и в будущем. Что-то такое.)

Для меня финальный образ (один из вариантов сказок о том, как рождался наш мир), к которому возвращаются герои, он же образ начальный, вышел пошловатым. Слишком просто было написать такое, да к тому же слишком очевидно. И ещё ограниченно. Ограниченно думать, что образ этот должен быть распространён на всё человечество.

С другой стороны, если высший абсолют и существует, то только потому, что люди его выдумали, а потом стали доказывать, что творцы ещё похлеще его самого. Люди такие люди.

(А ещё в романе есть Аполлон, покровитель мышей, желающий спасти всех лабораторных мышек. И я точно знаю, что мысли о нём привели к созданию моей истории про Эвридику, сбежавшую из Аида.)

«Яркий свет по дороге домой»

ИллюстрацияПродолжаю с фейскими историями. Вторая из коротких историй отправилась на самиздат.

«Яркий свет по дороге домой»: рассказ о дороге сквозь волшебный лес, о Лесном царе и (разумеется) возвращении домой.

Литмаркет | Сайт | Автор.Тудей

3 Металлов

3 Металлов Скажем, прошлой зимой Гриша рассказал мне свою алхимическую и немного конспирологическую теорию об одной очень известной повести. И я поняла, что нужно написать про это рассказ. Поскольку всё я пишу долго-долго, прошло больше года, прежде чем я за него взялась. С другой стороны, жизнь подкинула мне для рассказа мрачноватый антураж из года Мора… хотя лучше бы нет, конечно.
И вот что вышло: «3 Металлов». Классическая мистическая история: игра, игроки и выигрышная комбинация (и ещё немного алхимии).

Странная работа — наблюдать за тестированием новой игры, в которой никто не может победить, такой уж она создана. То ли психологический эксперимент, то ли тайный заговор. Но в тоскливом ноябре, помноженном на одиночество и изоляцию, даже безмолвное наблюдение за фокус-группой из шести человек становится для Тимура отдушиной. Он следит за их игрой, слушает их слова. Все говорят об одном и том же: «Когда всё это закончится, я…» — мантра людей из года Мора. Но как крошечный росток сквозь бетон, пробивается надежда: выигрыш в игре всё-таки возможен, а призом станет истинная свобода… тогда, когда всё это закончится.

«Тимур пожал плечами. Настя задумчиво кивнула, лицо её осунулось и даже немного вытянулось, глаза потемнели, а губы наоборот потеряли в цвете. Она заговорила чуть-чуть напевно:
— А если я дам тебе адрес, ты приедешь? Пройдёшь все кордоны? Вокруг моего дома по три поста на каждом перекрёстке, всего двенадцать. Как пройдёшь их, иди к панельке, к хрущёвке на пять этажей с крошечными окнами, подъезд без лифта. Поднимись на третий, там ты увидишь щиток, а от щитка направо квартира, в которой не живёт давно никто, гуляют там сквозняки прошлого, ноябрьские холода, а налево моя квартира, комнатка да крошечная кухонька… — Настя развернулась и обвела рукой комнату. — Придёшь?
У Тимура во рту пересохло: а если и правда? Дело даже… дело даже не в нарушении инструкций. Он сможет добраться? Объяснить чекпойнтам, что имеет право на свободу передвижения?
— Но оно же никогда не закончится, правда? — Настя снова стала самой собой, кокетливо дёрнула плечом и улыбнулась в камеру чуть грустно. — Правда? Мы никогда не встретимся с тобой.»

Рассказ можно прочесть на самом сайте, литмаркете или автор.тудей.

Трофей

«Трофей» — маленький рассказ, написанный много (правда много) лет назад по двум картинкам. Была у меня такая история: писать по картинкам, скорее для практики, чем для смысла.
Из того, что я по картинкам написала, выжило немногое, по очевидным причинам. А года два назад, разбирая старые тексты, я нашла «Трофей» и к удивлению поняла, что он неплох. Отредактировала, кое-что исправила, нарисовала для него мою собственную картинку вместо двух чужих.

«— …Я привезла её в качестве трофея.

Помощник посла едва заметно дёрнулся. Хорошая у него выдержка, но всё же на мгновение на его лице мелькнули и изумление, и страх. Я им сейчас сломаю всю многолетнюю работу.

Но Ракату Тимо продолжал благожелательно улыбаться. Они наследовали от предков-варваров в качестве этической нормы понятие добычи. Всё, что вы нашли, спасли, завоевали, захватили, принадлежит вам. Моя фраза не только не спугнула посла Ракату, но и должна была настроить его ко мне положительно: удачливых любят, я удачливая, я смогла добыть ценное приобретение, живое разумное существо. Добыть и привязать к себе…»

#7. Винил

Один человек долго думал, что ему написать про счастье. С одной стороны, он был уверен, что счастья нет, с другой, что оно есть, но не у него. Парадокс занимал его ум, а его сердце было свободным и потому отвлекало, беспокоило и задавало уму глупые вопросы, перед которыми тот пасовал. Тогда человек — его звали «Некто Ю.» — решил занять сердце и освободить ум, чтобы привести таким образом себя в состояние, необходимое для решения задачи.

Башенка "#7. Винил" (рассказ)

Некто Ю. отправился искать предмет для помещения его в метафизический центр своего сердца. Для этого он вышел из дома, раскрыл цветной зонт и прислушался к стуку капель по натянутой ткани зонта. Капли выстукивали «Реквием» справа и «Боса-Нову» слева. «Боса-Нова» у Некоего Ю. была дома — на маленькой односторонней виниловой пластинке на тридцать три оборота, а «Реквием» был у него на работе — на блестящем пиратском компакт-диске. Некто Ю. задумался, применимо ли в принципе к «Реквиему» понятие пиратской копии, и повернул в сторону «Босу-Новы». В это время в Великом Ничто менеджер маленькой голубой планеты 13-го типа под кодовым названием «Земля» зевнул и не глядя сбросил со стола два листа бумаги в мусорную корзину. И два человека на маленькой голубой планете 13-го типа стали свободными, а их судьба утратила имманентно присущее ей предопределение. Тогда «Боса-Нова» стала громче, а поющие её капли выстроились в длинную цепочку верного пути. Где-то на том конце пути Некоего Ю. ждало счастье. Оно займёт его сердце, его ум и его самого, а мы так и не узнаем, почему счастье приходит под звуки «Босы-Новы».

#6. История, рассказанная ключнику

Жил-был человек, у которого было практически всё, как в материальном плане, так и нематериальном. По первому плану он ни в чём не нуждался, денег ему хватало, всяческих благ бывало и в избытке, всякие важные вещи, как комфорт, уют и достижения цивилизации, у него тоже имелись. По второму плану, условно-духовному, тоже всё было, начиная от семейных ценностей и заканчивая самореализацией, самовыражением и любимым делом. Одного только не было у человека, как он сам считал, — счастия. Иногда выходил он на обрыв над ближайшей рекой или на балкон, смотрел в небо и спрашивал себя: отчего же он так думает? И если думает он правильно и нет у него счастия, то где оно?

И вышло так, что однажды на жизненном пути повстречался ему неудачник, у которого, на первый взгляд, ничего не было. В материальном плане он влачил существование жалкое, а в условно-духовном — сомнительное. Разглядев жизнь неудачника получше, человек подумал вдруг, что, может быть, в этой полной противоположности можно отыскать счастие, и пригласил неудачника на водку и солёные огурцы. Неудачник приговорил поллитру и два десятка маленьких огурчиков и внимательно выслушал вопрос человеческий про счастие, но только покачал в ответ головой, вздохнул сокрушённо и захрустел двадцать первым огурцом. Сие значило, что счастье ему тоже незнакомо.
Башенка "#6. История, рассказанная ключнику" (рассказ)
Вышел в тот вечер на балкон огорчённый человек, поднял по привычке глаза к небу и не увидел неба. Ничего больше не увидел человек, потому что умер. И как только случилось это, тут же зашуршало по углам дома хитрое счастие — мелкое, страшненькое и ни на что не похожее, разве что на инопланетного чебурашку с пушистым хвостом, зато целиком его и только его, счастие человеческое, проскользнуло на балкон, прижалось к холодеющему человеческому боку и, мурлыкая, принялось его греть…

…и ведь почти согрело.

«Перфорация»

В четвёртом («запечатанном») номере «Мю Цефея» вышла моя «Перфорация». Единственная часть моего бесконечного текста, которая может существовать сама по себе (пусть немного и не то, чем кажется).
Честно говоря, причин для 18+ в «Перфорации» почти нет… если только не скрывать от детей, что наши самые сильные желания — наша самая большая уязвимость.
Зато там есть умные вещи. (Так, я поняла, что прозвучало странно. «Умные вещи» — это термин. 🙂 )

«Незримые машины, мерно гудя, срывали берег, Бескрайнее море подступало ближе ко Второму городу, дышало за стеной, будто живое, обнимающее мир создание. Маяки островов Ожерелья шарили лучами по лоснящейся тёмно-синей коже волн.
По ту сторону западного мыса, укрытый матовой тьмой солпанелей и плетёным шатром проводов, вечно погружённый в шорох чёрной соли, протыкал небо башнями Третий город.
Первый город, плоский как блин, полный людей с загрубевшими ладонями и усталыми спинами, рожающий хлеб и мясо, тихо спал на юго-западе.
Нигде не было никого, кто мог бы спасти меня. Сколько я не меняла форму слухового хрусталя, не было слышно ни отзвука, ни шёпота, ни даже последнего «прости».

Я вычислила её сразу. Караван приближался: дровиши топали ужасно, сотрясая мощными копытами землю, дребезжали платформы, кричали, болтали, кряхтели люди, а мой взгляд метался в поисках того, что заставляло слуховой хрусталь пищать. Тонкая тревожная нота, сигнал приближения сородича.
Вычислила, но увидеть не смогла. Она была в одном из контейнеров, сундуков, баулов, сумок. Где-то там, дремлющая, тихая и пока что одинокая. Но она тоже меня слышала. Я в этом не сомневалась.
Я пряталась в тени мусорного переулка, за баком, источающим все отвратительные запахи разом. Щёлкал анализатор, определяя, из чего состоит вонь, и вновь заставляя меня радоваться, что я не человек. Знаю, чем тут пахнет, но не обязана это чуять. Могу бродить по всем закоулкам, тупикам, проулкам Второго города, ступать по грязи, не сотрясаясь от омерзения…»

Читать на ridero.

#4. Критерий

Познакомились весной, когда сирень зацвела. Видели только друг друга, не могли насмотреться, кажется, просто плыли по воздуху, не чувствуя земли под ногами. Со стороны это всё казалось банальным, как в сопливой мелодраме, зачитанном любовном романе с манерными персонажами и надуманными сюжетными поворотами. Для них же, конечно, всё было по-особому, по-новому, как никогда раньше.

Встречались всё лето, ездили на море, гуляли ночами. Каждый день был солнечным. Осенью стали жить вместе.

Следующей весной поженились. Мир был светлым и счастливым местом, радости в нём было больше, чем горя.

Прошло несколько лет, горя не стало больше, радость сменилась обыденностью. Чувство присыпал серый песок времени, опять же, ничего нового. Увы, и им тоже стала закрадываться мысль, что ничего нового, ничего особого, всё это уже было.

Устали друг от друга, устали, а когда-то не могли насмотреться. Расстались, подали на развод.

Башенка "#4. Критерий" (рассказ)

Заявление простое, никаких материальных претензий, общих детей нет, судья дал месяц на размышление. Через месяц оба сказали «да», и формальности были соблюдены.

Когда выходили из здания суда, пережили последнее общее чувство, каждый вспомнил ушедшую любовь. И до того стало обидно, что она не выдержала и сказала:

— Это ты виноват! Ты всегда был таким… приземлённым, таким скучным. Ты из тех, кто никогда не мечтал летать. Тебе это хотя бы снилось, ну хоть разок, а?

Он посмотрел на неё как-то странно, как на ребёнка, спросившего, откуда берутся дети, и ответил недоумённо:

— Нет…

— Ну вот видишь! — она махнула рукой и, уходя, бросила на ветер слова:

— Что можно сказать о человеке, который никогда не хотел летать?

Задумчиво он смотрел, как она садилась в машину и уезжала, а потом, пройдя квартал, завернул в двор-колодец, заглянул в высокое небо и, оторвавшись от земли, полетел.

Страница 1 из 3
1 2 3