Занзибу

В качестве ролевой модели я выбрал Нила Геймана. Хотел бы я сказать, что с этого всё и началось.

Увы.

Началось всё намного раньше. Да, это клише, зато правда.

Писателем я хотел стать с детства. Родители называли меня «ушибленным». Школьная подружка говорила, что лучше бы мне быть бандюком (рос я в 90-е, как вы тут же догадались), но я точно знал, кем хотел быть.

Однако — как-то не складывалось.

По литре у меня была стабильная тройка, но ею я даже гордился: школьные сочинения — не та тема, за которую люди становятся пушкиными и толстоевскими, других столь же известных авторов я тогда не знал. В школьные учебники я планировал попасть другим способом и, сидя на задней парте, писал душещипательные истории Одиночки — главного героя моего тогдашнего времени.

У Одиночки были один глаз, шрам в пол лица, катана и тёмное прошлое. В детстве у него убили родителей, сестру и всех соседей по деревне, поэтому бедняге пришлось стать ниндзя. Уверен, вы слышали о таких историях. Они всегда заканчиваются плохо. Вот и я знал, что однажды Одиночка падёт в неравной схватке с легионами тьмы, но до этого его ждали невероятные приключения.

Жаль, впоследствии при моих многочисленных скитаниях по съёмным квартирам те истории потерялись, канули среди обёрточной бумаги и обрезков шпагата. Я вспоминал «одиночковый период» со светлой грустью, потому что тогда я был ребёнком и был счастлив.

Одиночка прожил со мной добрых пять лет, мужая и развиваясь, а потом в одну прекрасную ночь мы с ним попрощались навсегда. В ту ночь я первый раз влюбился по-настоящему; наверное, стоило выбрать девчонку, которая бы не стала советовать мне идти в бандюки. …Или наоборот, может быть, стоило её послушать? Забить на странные мечты и стать нормальным, глядишь, был бы сейчас менеджером самого среднего звена и точно бы знал, что меня ждёт завтра.

Как бы то ни было, после той ночи я переключился на любовную лирику, а потом, когда завяли помидоры, — на полную чёрной горечи эпопею о славном и искусном воине, который исходил всю Вселенную, наказывая зло, в основном — в виде хитрых и подлых баб. О, как я был хорош в этом размазывании соплей и кровищи, мстительной рукой выводил я в каждой подлой демонице свою потерянную любовь, наслаждаясь мыслью о том, что хотя бы герой мой не купился на её лживые посулы.

Конечно, и это прошло, и я перешёл к темам более весомым и жизнерадостным…. Впрочем, ничего интересного я так и не придумал… наверное. Но продолжал верить, что смогу. Правда, кроме меня никто в это не верил — ни издатели с редакторами, ни даже друзья, лица которых делались невозмутимо-отрешёнными, стоило мне заговорить о своём очередном начинании.

Интернет стал для меня восходом солнца над прериями: жизнь заиграла новыми красками, и внезапно обнаружилось, что молодых талантливых авторов в стране и ближнем зарубежье — те самые легионы, и что уж на внимание таких же ушибленных ты всегда можешь рассчитывать. Главное — не упустить момент.

И я не упустил. Мои тексты висели на каждом сайте, готовом эту писанину терпеть. В конкурсах я участвовал столько, сколько они существуют, причём старался приткнуться в каждый заход, хоть фигню какую, да написать. Иногда — даже проходил в финал, на последние места. Никогда не «вскрывался», зато свою будущую тронную речь — однажды я бы обязательно её произнёс — продумал за эти годы до буковки. Критику читал прилежно, хотя, по большей части, она была нелицеприятной. Знаете, уверен, кто-то из читающих эти строки лично оскорблял какие-нибудь из моих рассказов. Но я не обижаюсь, честно. Я могу признать, что они редко бывали хороши.

И так тянулось это ни шатко, ни валко, и я всё думал, что вот-вот, поднаберусь опыта, поднаторею, подучусь, подсмотрю за старшими товарищами, поднакоплю идей, подберусь к птице удачи поближе, схвачу её за длинный аквамариновый хвост, а потом никто меня уже от неё не оторвёт, никогда и ни за какие коврижки.

Нужно ли упоминать, что настал день, когда я осознал, что полжизни ушло под этот аквамариновый хвост, а воз и ныне там, а некоторые «старшие товарищи» уже в полтора раза меня моложе и в десяток — успешнее?

И стоит ли удивляться, что прозрение подоспело как раз к знаменательной дате, к тридцатипятилетию, ибо магия цифр такова, что ни один человек, грустно спускающий свою жизнь в унитаз, не способен ей сопротивляться? И то сказать, на пять лет я, видать, припозднился, те, кто поумнее меня, уже в тридцатник всё про себя поняли.

Конечно, я «на радостях» выпил: за кухонным столом очередной съёмной квартиры, однушки в пятнадцати минутах от метро, на третьем этаже в доме без лифта (есть ещё такие, есть), маленькой, тесной как нутро железной девы, и, как пел Витя, с полным комплектом — «свет, газ, телефон» и далее по тексту. Квартира ждала перемен — ремонта и новой обстановки, но от меня ей такого не дождаться. По мне, холодильник и интернет в наличии — значит, всё в порядке. Много ли мне, ушибленному, надо? Чтобы из дивана пружины не вылезали, а из-под плинтуса — клопы и тараканы. Чтобы никто не трогал, когда после двух часов ночи не происходит ничего хорошего, и я, скрутившись горестным узлом, нависаю над стареньким и верным ноутбуком, заполняя белое пространство жучками складывающихся в бессмысленность букв.

Страницы ( 1 из 6 ): 1 23 ... 6Следующая »